Московские новости, № 21

Валерий Выжутович. Статья. Закон в мундире. Стр. 5

Два судебных вердикта прозвучали на прошлой неделе. Военная коллегия Верховного суда отменила оправдательный приговор шестерым обвиняемым в убийстве журналиста Дмитрия Холодова. А Мосгорсуд приговорил к 14 годам заключения Михаила Смурова, признав его виновным в организации одного из самых громких преступлений последнего времени - взрыва на Котляковском кладбище.

Оба эти процесса - показательные. Нет, не в том привычном для нас смысле, когда из зала суда власть транслирует в общество свои представления о добре и зле. Речь о другом. Показательно, что в обоих случаях пересмотрены приговоры одного и того же суда - Московского окружного военного. Показательно, что приговоры эти были оправдательными. Показательно, что выносились они одним судьей - генерал-майором юстиции Владимиром Сердюковым. Я рискнул бы назвать показательным и такой факт: к рассмотрению дела об убийстве Холодова Сердюков приступил в звании полковника, а накануне вынесения приговора получил генеральские погоны.

В оправдании военным судьей высокопоставленных армейских офицеров Генпрокуратура усмотрела круговую поруку. Военная коллегия Верховного суда пришла, по сути, к такому же выводу. И констатировала, что все показания в пользу подсудимых Сердюков принимал на веру, а доказательства, изобличавшие их, попросту игнорировал. Не были учтены первоначальные признательные показания полковника Поповских. Показания десантника Маркелова о причастности офицеров к убийству Холодова судья оценил как "непоследовательные, неубедительные, надуманные, нелогичные, неконкретные, данные из-за материальной заинтересованности". Не получило должной оценки участие в этом деле бывшего министра обороны Павла Грачева, хотя, как явствует из материалов следствия, он говорил, что Холодов его "внутренний враг", приказывал "разобраться" с журналистом и грозился расформировать 45-й полк ВДВ, если приказание не будет исполнено.

Родители Холодова в своей жалобе отмечали, что в протоколе военного суда показания некоторых свидетелей фальсифицированы. Гособвинитель обнаружила в тексте оправдательного приговора массу нарушений и представила 1316 замечаний.

Решением Военной коллегии ВС дело направлено на новое рассмотрение. Куда же? А все в тот же Московский окружной военный суд. Потому что рассматривать дела, где в качестве обвиняемых фигурируют представители армии, у нас могут лишь люди в погонах. Даже в суде присяжных, где, возможно, пройдут назначенные повторные слушания, председательское кресло будет отведено полковнику или генералу.

Военная Фемида - это советский анахронизм. А как служит закону судья, связанный воинской присягой, уставами, армейской дисциплиной, всем хорошо известно.

Что такое военное правосудие? Это правосудие, которое носит мундир и отдает честь любому старшему по званию. Но как только заходит речь о том, что интересы гражданского общества требуют отказаться от такого правосудия, из окопов и блиндажей российской военной юстиции тотчас же раздается: "Гражданские судьи? Да они же не знают нашей специфики!" Ну отчего же? Знают. Как не знать. Эта "специфика" - в беспощадном правовом ущемлении рядовых и всегдашнем оправдании командного состава. И чтобы освоить эту "специфику", необязательно кончать юридический институт и военную академию. Любой старшина не хуже военного судьи разбирается, кого жучить, перед кем стоять навытяжку. Военная "специфика" - это когда отправить под трибунал бежавшего из части солдата, замордованного командиром роты, столь же естественно, как и укрыть офицера от уголовного преследования.

Уже не раз предлагалось преобразовать военные трибуналы в суды, вывести эти суды из подчинения Министерству обороны или хотя бы создать военные коллегии при судах, имеющих гражданский статус. Так почти во всем мире. Ни в США, ни в Англии, ни во Франции, ни в Италии нет юридического органа, осуществляющего надзор за соблюдением законности в вооруженных силах. А есть мощная военно-юридическая служба, обеспечивающая правопорядок в войсках. Есть военная полиция, расследующая преступления в армии. И никакой такой "специфики", наличием которой у нас оправдывается существование военных судов.