Русский курьер, № 138

Валерий Миролевич. Статья. Офицеры судятся с государством. Стр. 5

Капитан в отставке Виталий Волков последние годы регулярно выясняет свои отношения с родной страной через суды. На службе отечеству он трудился десятилетия, свято следуя присяге и безоговорочно выполняя приказы. Военный труд - это беспрекословное соблюдение пунктов своеобразного жесткого договора между государством и человеком. Свои обязанности Виталий Николаевич выполнил достойно, охраняя рубежи Родины на стратегическом бомбардировщике. Свидетельством тому - ордена и медали, которые он надевает по праздникам. Выйдя в отставку Волков обнаружил, что государство его "кинуло". В прямом смысле: также, как лохотронщики "кидают" доверчивых граждан. Оно взяло у него многие годы жизни и здоровье по полной программе, а сегодня отказывается выполнять свои обязательства перед ним.

Виталий Волков служил в дивизии дальней стратегической авиации, которая базировалась в казахском поселке Чаган, расположенном рядом с семипалатинским ядерным полигоном. С середины пятидесятых он, его семья и сослуживцы пережили десятки испытаний ядерного оружия. Пока военные медики не сообразили и не проверили на радиацию местные фрукты и овощи, они с восторгом выращивали на приусадебных участках гигантские арбузы диаметром больше колеса армейского тягача. Дары природы, оказывается "фонили", как обогащенный уран. Когда это выяснилось, на плантации были брошены танки с катками, как на боевое разминирование. С тех пор все продукты им поставлялись из Москвы. Но дивизию не передислоцировали, поскольку шла затяжная холодная война, а на войне, как на войне - опасно.

Волков был комиссован по состоянию здоровья и, как многие "чаганцы в погонах", поселился в Воронеже. На рубеже девяностых годов прошлого века тайны семипалатинского полигона были рассекречены. Оказалось, что ядерное оружие испытывали не только на предмет измерений параметров и надежности срабатывания устройств, но и на людях, живших в ближайшем и дальнем окружении. Была даже специальная клиника, замаскированная под ветеринарную, которая изучала последствия воздействия радиации на людей. Радиационные облака нередко "разряжались" над Чаганом радиоактивным дождем. От поселка до полигона было всего несколько десятков километров. Вина государства за это преступление перед людьми уже не требовала доказательств. Нужно было заглаживать вину перед ними хотя бы бесплатными лечением, лекарствами и прочими льготами для "государственных" инвалидов. Казахстан внес Чаган в список поселений, особо сильно пострадавших от испытаний, и взял на себя все заботы о проживавших там людях. А Россия решила сэкономить на своих солдатах. В перечень пострадавших попал Алтайский край, расположенный за сотни километров, а Чаган - чуть ли не в разряд оздоровительных курортов. Мол, сейчас это в другой стране, нужно о своих территориях заботиться.

Волкову и некоторым его сослуживцам удалось высудить после нескольких попыток у государства право на получение удостоверений пострадавших от атомных атак в мирное время и льготы, как для чернобыльцев. Но сотни других бывших подопытных летчиков не могут пробиться через долгую и унизительную судебную процедуру. Правительственные чиновники не дремлют, принимают все новые подзаконные акты, усложняющие получение льгот инвалидами.

Виталий Волков создал в Воронеже общественную организацию чаганцев, борющихся за свои законные права с государством. Его взрослые дети, выросшие в радиактивной зоне, уже тоже инвалиды. Им по российским чиновничьим правилам никакая помощь от государства не полагается. Каждый год воронежские чаганцы провожают одного за другим товарищей по оружию, так и не дождавшихся заботы от Родины. Волков уже дошел с исками к госчиновникам до Верховного суда, намерен обратиться в европейский суд по правам человека.