Новое время, № 22
Илья Мильштейн. Статья. Тест на вменяемость.
Стр. 14 *В деле полковника Буданова - довольно громкая судебно-психиатрическая сенсация. Новый адвокат семьи погибшей Эльзы Кунгаевой, ознакомившись со следственными бумагами, выразил возмущение ходом процесса в целом и экспертизой Института им. Сербского в частности. На пресс-конференции в Москве Станислав Маркелов был весьма жёсток и эмоций не сдерживал.
Он охарактеризовал скорый и всем очевидный приговор как беззаконный. Обещал приложить максимум усилий, чтобы вернуть суд в правовое русло. Потребовал провести повторное обследование подсудимого, отказавшись признать выводы известной экспертизы. К этому делу он хочет привлечь неангажированных специалистов и уже направил “пригласительные” письма в Независимую психиатрическую ассоциацию.
Независимый психиатр Эмиль Гушанский сидел рядом и анализировал работу своих коллег из Сербского в выражениях, каких мы давно уже не слышали. Быть может, с андроповских времен, когда в советских психушках диагнозы ставили мастера карательной психиатрии - в строгом соответствии с пожеланиями диагностов с Лубянки. А их труд разбирали врачи-правозащитники, расплачиваясь за свои оценки лагерями, ссылками и теми же психушками. Впрочем, времена изменились, и карательная психиатрия в свободной России заметно подобрела. По отношению к предполагаемому убийце и насильнику, который психовал от имени государства.
Коллеги-эксперты, сказал Гушанский, выполнили заказ Министерства обороны. Заключение медиков, констатировавших “острый психоз” у здорового в целом полковника, не выдерживает критики и, как можно понять, сделано для того, чтобы преступник оказался на свободе. Вообще экспертиза, проведенная в институте Им. Сербского, стала “рецидивом использования психиатрии как площадной девки”. Ибо полковник может и должен отвечать за свои поступки.
Профессиональные споры оставим экспертам: быть может, госврачам есть что ответить Маркелову и Гушанскому. Речь о другом: адвокат и психиатр внятно сказали, то, о чем общественность знала, но стеснялась молвить. По разным причинам. Автор этих строк, например, ничуть не удивится, если и независимая экспертиза (которую вряд ли допустит суд) признает Буданова невменяемым. Но не в момент убийства, а навсегда
. Ибо всякая война - рассадник безумия, тем более эта сумасбродная пиаровская бойня в Чечне. Свихнуться на войне - признак человеческой нормы. Федералы в Ичкерии - палачи и жертвы одновременно, как и те, кто с ними воюет. Вся республика заражена безумием, и болезнь прогрессирует с каждым днем.Однако все это не имеет прямого отношения к ростовскому процессу. Начиная суд под давлением европейских парламентариев два года назад, власть российская едва ли всерьез задумывалась как о судьбе Буданова, так и о жизни 18-летней Эльзы Кунгаевой. Процесс был образцово-показушным: об этом знали все, в ином случае на скамье подсудимых стало бы тесновато. Случайный, вынужденный этот суд стал, однако, для России историческим шансом хоть немного опомниться от “аффекта
”.Если бы этот шанс был использован, патриоты-государственники могли бы потом указывать на прецедент: мол, в Чечне мы и в самом деле наводим конституционный порядок и судим за убийство российских граждан чеченской национальности... Для либералов процесс Буданова мог стать слегка обнадеживающим на будущее: когда-нибудь и Россия вернется в правовое поле. Но сам ход суда, вся эта свистопляска с выводами экспертизы, засекреченной вопреки закону на долгих семь месяцев, как и вердикт психиатров, любые надежды и упования перечеркнул. В самом деле, за кого же нас держат: если верить официальной экспертизе, пока Буданов убивал, он был невменяем, а теперь опять сравнительно здоров и ни в чем не виновен. Если бы этот “приговор” подписал какой-нибудь Шаманов
, то и вопросов бы не было. Но, кажется, экспертизу подписали другие люди? Врачи?Оттого резкие, на грани фола, выступления Станислава Маркелова и Эмиля Гушанского звучат так убедительно и так громко. Проигнорировать их будет нелегко. Учесть при вынесении приговора - еще труднее. Суд мечется между юриспруденцией и политической целесообразностью, между нормой и безумием, между собакой и волком. Приговор вроде ясен, но подождем решения суда.