Новое время, № 26

Илья Мильштейн. Статья. На той садистской, на гражданской. Стр. 14,15

Альтернативной службы в России нет, не было и не будет. Приняв 19 июня во втором чтении законопроект об АГС, большинство депутатов Госдумы высказались на сей счет недвусмысленно и сурово. Садистский по сути закон, поддержанный министром труда Починком при деятельном участии начальника Генштаба Квашнина, в обозримые сроки должен стать нормой нашей жизни. Полгода назад еще теплилась надежда. В феврале, когда Анатолий Квашнин презентовал своего злобного уродца на заседании правительства, случился скандал очень шумный и неожиданный. Штатские министры били одинокого начгенштаба всем кабинетом, а не замеченный ранее в пацифизме генерал Шойгу даже сравнивал квашнинские колонии-поселения для альтернативщиков с лагерями строгого режима. И все это в присутствии телекамер, что означало высочайшее, по меньшей мере на уровне Касьянова, благословение на скандал.

Впрочем, тогда уже просматривались невеселые поводы и прогнозы, о чем доводилось писать. Во-первых, образцово-показательная порка Квашнина обозначила конфликт старый и общеизвестный: параллельные структуры власти на Лубянке, в Генпрокуратуре и в Минобороны вызывают у премьера чувство стойкого раздражения. Большинство министров это чувство разделяют. И только. Политические разборки вовсе не были связаны с глубокими идеологическими расхождениями между “либералами” в Белом доме и ястребами с Арбатской площади. Во-вторых, предлагая обществу заведомо, как тогда казалось, непроходимый проект, Квашнин стремился в будущем выторговать такой закон, при котором никакой альтернативы военной службе у призывника все равно не будет. Ну и заодно с предельной ясностью обозначал отношение генштаба к профессиональной армии. Хоронил ее в одном гробу с альтернативной службой.

Действительность превзошла самые смелые Ожидания генералов. Две недели спустя, когда правительство вновь обсуждало слегка подремонтированный законопроект, никакими скандалами уже не пахло. Дискуссия проходила в деловом наступательном тоне на высоком идейно-патриотическом уровне. Лишь в одном вопросе Квашнина поправили: он требовал, чтобы альтернативщики не могли продолжать учебу, но кабинет им это дозволил. Зато члены правительства согласились с тем, чтобы срок гражданской службы минимум в два раза превышал срок службы обычной. Победил генштаб и в “территориальном” вопросе: проблему места прохождения службы решено было возложить на военкоматы. Битва между сторонниками уведомительного и разрешительного принципов отбора породила “заявительно-доказательный” компромисс. То есть призывник получал право заявить о своих убеждениях, а комиссии был предоставлен многообещающий выбор - поверить ему на слово или потребовать доказательств. Если доказательства будут признаны неубедительными, бедолага-альтернативщик отправлялся под ружье. Но заявить он мог - конституционное право, ничего не поделаешь...

Вообще говоря, дискуссия об АГС, в которую тогда, в феврале, были вовлечены самые разнообразные политические и общественные деятели, более всего напоминала торговлю. Быть может, работорговлю. Продавцом товара стал генштаб, терпеливыми и робкими покупателями - отдельные представители демократической общественности. А нельзя ли так, господа генералы; срок АГС сокращаем, а заявительно-доказательный принцип оставляем? А нельзя ли разрешить мальчикам служить поближе к дому? А не согласитесь ли на такой вариант: пусть служат, где вы пожелаете и сколько вы пожелаете, но оставим только заявительный принцип? А можно их не убивать? Не согласны? Как жаль.

Военные вяло отбрехивались, справедливо указывая на то, что при заявительном принципе “служить вообще никто не пойдет”. Позорище это длилось месяцами. Бывший деморосс Починок понемногу проникался аргументами генштаба и на думской трибуне в июне представлял собой зрелище жалкое и постыдное. “Правительство озабочено тем, чтобы альтернативная служба не стала притягательнее военной”, - сообщал парламентариям Починок, не краснея. Ходили слухи, что накануне Квашнин побывал у Путина и заручился его поддержкой, чего не скрыл от министра труда. Пресловутые центристы, обогащенные теми же знаниями, охотно пролоббировали квашнинский законопроект, причем даже в обход профильного комитета.

В окончательном виде, после решающего второго чтения, закон об АГС выглядит так. Срок службы - компромиссные три с половиной года, что на полгода превышает итоги первого чтения и на полгода меньше, чем предлагали в армии. Место службы определяет призывная комиссия, причем на гражданских объектах в воинских частях время мучений сокращено до трех лет. Призывник остается существом в высшей степени бесправным - не только место службы, но и сам факт прохождения “альтернативки” будет определять комиссия. Иными словами, предполагается, что давать взятки придется всему составу проверяльщиков, а не одному военкому или психиатру, как это бывало раньше, в безальтернативные времена.

Разумеется, жизнь строго поправит думских мечтателей: охотников до альтернативы в России найдется немного, а количество “откосов” от армии достигнет новых рубежей. Равно и размер взяток. Забавно, что незадолго до 19 июня тот же Квашнин разразился штабной истерикой по поводу состояния дел в армии, назвав его “закритическим”. Суть его речей сводилась, как обычно, к требованию пополнить армейский бюджет за счет государственной казны. Эти средства были найдены во время парламентской дискуссии по законопроекту, когда депутат от СПС Владимир Семенов предложил узаконить откуп от армии, существовавший в царской России. Предложение не прошло, а жаль. Деньги хлынули бы рекой; заодно можно было покончить с коррупцией в армии на данном альтернативном участке.

Но беда не только в том, что взяточничество на подступах к военной службе теперь приобретет новый размах. У армии был шанс всерьез заняться реформой, у общества был шанс начать избавляться от армии, в которой страшно и стыдно служить. Эти шансы упущены. Надолго, не навсегда.