Московский комсомолец, № 216

Екатерина Сажнева, Надежда Абрамкина. Статья. Не ослабеет кулак бьющего? Стр. 2

"Дедовщины в армии давно уже нет, - говорит 20-летний Семен Логвинов, рядовой в/ч 11281, осужденный за неуставные отношения. - Салаг бьют сами офицеры, а потом сваливают на старший призыв. Это удобно, потому что на нехороших "дедов" можно списать все проблемы. Раньше в нашей части было даже принято, чтобы старики защищали молодых от командиров, когда те сильно зверствовали. Сейчас каждый сам по себе. Может, поэтому я здесь..."

Мы встретились с Семеном в комнате для свиданий. Гауптвахта - та же тюрьма. Только вместо арестантской робы - обычная военная форма.

Очень даже может быть, что ближайшие два года Семен проведет в дисбате в Нижнем Новгороде. Его обвиняют в том, что он жестоко избил сослуживца Михаила Курочкина, сломал тому нос. Сам же Семен уверяет, что ни в чем не виноват: "Меня подставили. Мишку излупил наш прапорщик..."

Родом Семен Логвинов с Кубани. Здоровяк. Он на голову возвышался над ребятами в роте. "Классический вариант "деда". Такие и устанавливают в армии порядки", - убеждали мать солдата в Балашихинской военной прокуратуре.

- Что вы, большие люди обычно самые добродушные. Мой Семен и пальцем никого не трогал, - бросается Галина Логвинова на его защиту.

В сыне она, понятно, души не чает. Как пошел Сеня в армию, специально переехала из Краснодара в Москву, лишь бы быть к ребенку поближе. Почти каждые выходные моталась в войсковую часть под Голицыно с полными сумками продуктов. Колбаска, фрукты, домашние вкусности: "Мой Семен вовсе не жадный. Он с друзьями делился. Душа компании, его вообще в роте считали неформальным лидером, уважали. А вот командиры не любили - наверное, потому что он у меня независимый".

В принципе Семену вообще не надо было опасаться повестки из военкомата. Все-таки первый курс прикладной математики Краснодарского универа. Но в летнюю сессию парень завалил экзамен и отправился на призывной пункт.

От Краснодара до Чечни - рукой подать. Обычно половину местного призыва туда отправляют. Но Семена ждали не Грозный, а мирное Подмосковье.

- Я думал, в армии гораздо грубее, настоящие мужские отношения и разборки. Оказалось, что тут жить можно, ништяк, - улыбается он.

Сорок минут на электричке с Белорусского вокзала. Поселок Часцы. Тихая часть ПВО. Усыпанные осенней листвой дорожки. Заспанные казармы. Настолько провинциально-благополучные, что легенды о зверствах местных "дедов" кажутся безобидными страшилками, рассказанными на ночь.

- Как-то один наш сержант избил первогодка, - вспоминают старожилы. - Так на суде, когда ему слово дали, обвиняемый такой разнос сам себе устроил: "Я - негодяй. Меня следует наказать как можно строже!" Разве после такой исповеди посадишь - получил условно.

Еще одному молодому солдату, как рассказывают, было "в лом" ходить в караул. Так он командиров до белого каления довел бреднями о том, что к нему "деды" пристают. В результате устроил самострел, лишь бы "списали" на гражданку.

"Вот псих-то!" - пожали плечами одногодки. Для "нормальных пацанов" служба в Часцах - два года сплошной расслабухи. Магнитофон на КПП, телек в комнате досуга, опять же столица под боком.

И только два человека, похоже, казались недовольны здешними нравами.

Следствие ведут прапоры

Многие солдаты считали прапорщика Дмитрия Панова откровенным неудачником. Еще бы - они отслужат и уйдут, а ему тут всю жизнь за пару тысяч горбатиться. Детей-то кормить надо.

В 96-м году Дмитрий служил в этой части простым солдатом. Часто вспоминал, как его, беззащитного, дубасили в каптерке шестнадцать озверевших "дедов". А он терпел - настоящий мужик потому что.

- Панов права качать любил. У многих моих друзей отношения с ним не сложились, - продолжает Семен Логвинов. - Возомнил, понимаешь, себя следователем, хотя закончил только юридический техникум. На большее, видно, сил не хватило.

По рассказам солдат, напившись, Панов нередко вызывал подчиненных в канцелярию и начинал там свои расследования проводить. Заведет самого безответного за косяк и давай "расследовать".

- Старшие ребята объяснили, что если прапор станет к нам приставать, то мы имеем право дать ему сдачи. Только нужно предупредить об этом дежурного по части, - объясняет Семен Логвинов.

Но еще беспокойнее прапорщика Панова жилось рядовому Мише Курочкину. Ему, коренному москвичу, уж точно просить помощи было не у кого. Отец Мишку не воспитывал, за себя постоять не учил. В казарме пацану с первого же дня пришлось несладко. Вечно крайний. Чуть что - синяк под глазом.

- Курочкин пришел к нам дослуживать из другой части. У него там, очевидно, тоже не сложились отношения, просто так не переводят, - говорит Игорь Кобзов, замполит части. - Про таких людей говорят, что они притягивают к себе неприятности.

- 22 февраля к прапорщику Панову пришел приятель со взрослым сыном, День защитника Отечества отмечать, - рассказывает Семен Логвинов. - Этот самый сын пнул Курочкина ногой в пах. Ни за что. А Панов отвел Мишку в туалет и еще добавил. Я был дежурным по роте и спросил Курочкина: "Ты что же сдачи не дал?" А тот сопли вытирает: "Я растерялся!"

- Мы попытались успокоить Курочкина, но куда там, - вспоминает Иван Амбарцумян, дневальный. - Прапор ворвался к нам в спальное помещение и еще сильнее на него стал кричать: "Пойдем со мной. Я тебя научу жизни". Еле-еле разняли.

- О поведении Панова я все рассказал командиру роты. И самого прапора предупредил, чтобы больше не лез к Мишке, - продолжает свой рассказ Логвинов. - Курочкина два дня никому не показывали, такой он был измордованный. После этого отношение ко мне прапорщика стало очень плохим. Но я последние месяцы дослуживал, думал, до дембеля как-нибудь дотерплю.

Голова в бинтах

28 апреля 2002 года Мишу Курочкина опять кто-то избил. Да так, что пришлось его срочно отправлять в госпиталь - сломана носовая перегородка со смещением и гематомами, пробита грудь, задето предплечье.

Доктора сразу же сообщили о случившемся в военную прокуратуру.

У старшего призыва сомнений не возникло - Мишку исколошматил прапор Панов. У них ведь давняя "любовь". Но на первом допросе Курочкин показал, что издевался над ним как раз... Семен Логвинов.

В тот же день, как следует из материалов дела, Логвинов подкараулил и самого прапорщика, порвал ему камуфляж. Не со зла, а потому как был нетрезв и боялся, что Панов доложит о творящихся в части безобразиях и драках командованию.

Против "дебошира и хулигана" Логвинова были возбуждены уголовные дела сразу по двум статьям УК РФ: "Нарушение уставных правил взаимоотношений между военнослужащими" и "Сопротивление начальнику или принуждение его к нарушению обязанностей военной службы".

Десять раз допрашивал следователь Курочкина, но тот первоначальные показания не менял. Однако на суде потерпевший неожиданно заявил, что нос ему сломал вовсе не Сеня Логвинов, а его старый обидчик - прапор Панов. А Сеня его, напротив, всегда защищал.

- В результате моей личной неосторожности я упал в кусты и получил царапину на носу, - запинаясь, объяснял на процессе Миша. - Я никому не жаловался, но товарищ Панов захотел расследовать ее происхождение. Для этого он завел меня в канцелярию роты и нанес несколько ударов кулаками в область лица, носа, груди и левого плеча. Панов требовал, чтобы я признался, что меня избил Семен Логвинов. Я признался, потому что было очень больно.

На прапорщика Панова тоже "завели" уголовное дело, показания против него солдаты давали охотно. 26 июня 2002 года за неоднократное избиение подчиненных он был осужден Балашихинским военным гарнизонным судом. Получил три года. Правда, условно.

Отбывать свой "срок" Панов отправился в ту же войсковую часть, в той же должности. На улицу не выкинешь - ему детей кормить.

Бунтари в форме

- Вы не представляете, что сейчас в части творится. Рядовые совсем распоясались. Лишний раз боимся голос повысить, вдруг станут жаловаться, что с ними плохо обращаются? - утверждает подполковник Игорь Кобзов, замполит в/ч 11281.

Подполковник говорит не только за себя - за весь командный состав части. Офицерам есть чего опасаться. После суда над Семеном Логвиновым прошло всего два месяца, но солдаты уже закидали высокие инстанции скандальными признаниями.

"Нас вызвал к себе подполковник Кобзов и вел какие-то непонятные беседы, - пишет рядовой Дмитрий Скитович российскому министру обороны Иванову, а заодно генпрокурору Устинову. - Он спросил у парня из моей роты: "Чьи это валенки в углу?" Тот ответил, что это валенки самого подполковника. "Неправильно. Это валенки Деда Мороза!" - возмутился Кобзов и давай провинившегося по лицу бить".

Это не анекдот. Лишь маленький отрывок из целой горы солдатских откровений. 20-летних "дедов" бьют. Обижают. Грозятся отправить в тюрьму или сослать дослуживать "куда Макар телят не гонял".

И все за то, что они защищали в суде своего сослуживца Логвинова.

- Этот призыв очень сложный. Первый год рядовые по струнке ходили, а затем, став "стариками", будто с цепи сорвались, - убеждено командование. - Начались пьянки, гулянки, драки, неуважение к командирам. Прапорщик Панов пытался приструнить Логвинова с компанией, а тот на него с кулаками. Для своих матерей они все еще маленькие детки, а на самом деле здоровенные лбы, которые должны отвечать за свои поступки.

Похоже, в тихой части назревал нешуточный солдатский бунт. Наподобие тех, о которых чуть ли не каждый день рассказывают с придыханием по телевизору. Сколько подобных дел было возбуждено военной прокуратурой за последний год? Горы трупов. Украденные автоматы. Сбежавшие рядовые, расстреливающие по дороге всех встречных-поперечных. Или уходящие ровным строем из в/ч солдаты, недовольные отношением к ним военачальников.

И все это могло случиться не на Кавказе, не в волжской глубинке - в заспанном и благочинном Подмосковье. Причем причины такого поведения у вчерашних мальчиков до сих пор остаются загадкой.

- Ничего страшного, что "деда" Логвинова поставили на место. Пусть теперь два года в дисбате послужит, - рассуждают в части. - Семен должен быть нам, наоборот, благодарен. Прокурор требовал для него более сурового наказания, но его же все-таки не в тюрьму отправили - в нашу родную армию.

- А все-таки бил Логвинов несчастного Курочкина? - поинтересовались и мы. - Или на него все специально свалили, чтобы засадить за решетку и хоть таким способом прекратить неповиновение непослушных солдат?

- Вы спросите у самого Курочкина...

К сожалению, поговорить с Курочкиным нам так и не удалось. Выписавшись из госпиталя, рядовой к месту службы не явился. Искали его месяц. А он прятался у себя дома. Боялся мести прапорщика Панова? Когда Мишу все же нашли, его тоже осудили, чтобы другим неповадно было. За самоволку. А Семену Логвинову вполне может "светить" дисбат - надежды на то, что военный суд засомневается в прежних выводах, весьма маловато.