Судебно-психиатрическая экспертиза, признавшая полковника Буданова невменяемым на момент убийства Эльзы Кунгаевой, выполнила “заказ Минобороны”. На самом деле он не страдает расстройствами психики и в состоянии отвечать за свои поступки. С таким заявлением на вчерашней пресс-конференции выступили защитники семьи Кунгаевых.

Сначала представитель правозащитного центра “Мемориал” Светлана Ганнушкина объяснила, что новый адвокат появился у Кунгаевых потому, что старый, Абдула Хамзаев, тяжело заболел и перенес остановку сердца. Новый адвокат Станислав Маркелов рассказал, что взялся за скандальное дело с целью провести “экспертизу правовой системы: работает она или нет”. И добавил, что по национальности он русский и не связан с чеченской диаспорой.

“У Буданова диагностировали временное болезненное расстройство психической деятельности в форме сумеречного состояния сознания,— рассказал господин Гушанский.— При таком диагнозе у больного полностью исключается любой контакт с внешним миром, теряется связь с реальностью. Но экспертиза не привела ни одного факта, подтверждающего отсутствие таких контактов. Напротив, все действия Буданова были целенаправленными и носили сознательный характер. Он запер девушку в своем кунге и включил громкую музыку, чтобы не слышны были ее крики. Будучи взволнованным после убийства, он тем не менее отдал распоряжение о захоронении своей жертвы, предупредил подчиненных о том, чтобы они не делали контрольный выстрел в голову, и пригрозил им расправой, если они выдадут тайну происшедшего.”

Экспертиза, по словам психиатра, опиралась исключительно на показания самого подсудимого, которые носили “явно защитный характер”. Например, подсудимый рассказал, что якобы после оскорблений от Эльзы Кунгаевой у него “поплыли перед глазами картины убитых и покалеченных солдат”, “глаза застелила красная пелена”, он “сжал зубы, изо рта потекла пена”, а затем он потерял связь с внешним миром. По мнению господина Гушанского, если бы все происходило так на самом деле, то полковник сначала потерял бы связь с окружающим и, следовательно, уже не мог наблюдать извержение пены изо рта. Показания же Буданова, считает психиатр, заимствованы подсудимым из психиатрического опыта, приобретенного им во время обследования, а также вследствие “свойственной ему истерической способности к визуализации полученных сведений”.

Чтобы заключение экспертизы было более полным, эксперты из Центра социальной и судебной психиатрии имени Сербского привели данные электроэнцефалографии, компьютерной графики и реоэнцефалографии, подтвердившие поражение осколками мягких тканей мозга вследствие ранений. Однако, по мнению господина Гушанского, поражения такого рода никак не могут быть связаны с психическим состоянием обследуемого. Более того, в проведении подобных исследований вообще не было необходимости, так как данные электроэнцефалографии не имеют отношения к диагностированию психического состояния. “Все эти ненужные данные были приведены только с одной целью — чтобы склонить членов суда, некомпетентных в вопросах психиатрии, к желательному для экспертов решению”,— утверждает психиатр Гушанский.

Поведение полковника Буданова психиатр объясняет по-своему: “Сначала он избил главу администрации селения Танги, потом избил и бросил в яму своего подчиненного лейтенанта Багреева, который отказался стрелять по мирному селу. В деле фигурирует еще случай, когда Буданов бросил в печку-буржуйку связку гранат, выгнав из палатки офицеров, и так далее. Я не вижу здесь никакой невменяемости, это обычное хамство. Буданов действовал самоуверенно, зная о своей полной безнаказанности, в чем неоднократно убеждался”.

В заключение адвокат Маркелов пообещал, что будет требовать от суда независимой экспертизы, а правозащитники сообщили, что уже передали соответствующие документы в Независимую психиатрическую ассоциацию.

„Ъ" продолжит следить за делом полковника.

Адвокат Юрия Буданова АНАТОЛИЙ МУХИН прокомментировал „Ъ" заявления потерпевшей стороны.

— Что вы думаете об утверждении ваших оппонентов по поводу того, что экспертиза Юрия Буданова была “проведена недостаточно квалифицированно”?

— Мне не совсем понятна позиция адвоката потерпевшей стороны. Экспертизу, как известно, должны проводить высококвалифицированные специалисты. В России Государственный научный центр имени Сербского имеет лучших в стране психологов и психиатров, а стало быть, более чем компетентен в вопросах судебной медицины.

Это своеобразная высшая инстанция у психиатров. Ни я, ни господин Маркелов не обладаем достаточными знаниями, чтобы ставить под сомнение выводы ведущих специалистов в этой области. Если у нашего оппонента есть аргументы, пусть он их предъявит, если нет, то его слова — просто голословные заявления. Так можно поставить под сомнение вообще все, что угодно.

— Но ваши оппоненты утверждают, что эксперты выполняли “заказ Минобороны”?

— Они сами выполняют “чеченский заказ”. Кстати, на проведении исследований в ГНЦ имени Сербского настаивали не мы, а адвокат Хамзаев. Теперь результаты экспертизы самих заказчиков не устраивают!

— Вы не считаете, что новый адвокат таким образом пытается самоутвердиться, привлечь к себе внимание?

— Полагаю, это не самый лучший способ для саморекламы. Более того, мне кажется, что совершенно зря потерпевшая сторона пошла на адвокатскую рокировку. Это было ни к чему.

— Возможно, после оглашения заключения психолого-психиатрической экспертизы адвокат Абдулла Хамзаев просто не захотел дальше участвовать в процессе?