Аргументы и факты, № 21
Людмила Прошак. Статья. “Поедем домой, сынок…”. Стр. 23
МАТЬ прижимала к себе бесценное сокровище - картонную папку с заключением судебно-медицинской экспертизы, подтвердившей, что в этой могиле вместо алтайца Евгения Зорина лежит ее сын, нижегородец Сергей Санаев...
УЖЕ вырос холм промерзшей земли. Уже печальные, хмурые люди отставили в сторону обелиск с табличкой "Евгений Зорин, 1975-1995", вытащили из разрытой могилы цинковый гроб и поставили его на кладбищенские дроги. А мать все еще обмирала от страха: вдруг да отнимут вновь ее мальчика, ее кровинку... Тут же, рядом, над черной ямой, пугающей своей пустотой, стояла, не помня себя, другая мать. Изо дня в день, шесть лет подряд, она приходила сюда, оплакивая своего сына Женечку... Не поднимая глаз, военные торопливо спустили в могилу новый гроб. Он гулко упал на дно. Стылая земля приняла новый груз - не успевшую замерзнуть рыхлую грозненскую землю, ее насыпали в гроб вместо праха Евгения. Земля была с того самого места, где погибли в бою оба солдата на первой чеченской войне...
Ошибка начмеда
МАТЬ увидела сына по телевизору. Он шел в колонне таких же желторотых юнцов, как и сам. Репортер за кадром захлебывался о решающем, победном штурме элитных частей спецназа. На следующее утро, едва забрезжил рассвет, она включила телевизор и села ждать - вдруг повторят вечерний выпуск...
В это время батальон ее сына недосчитался троих. Повзрослевшие за новогодний штурм Грозного вчерашние пацаны мрачно искали своих мертвецов. На обочинах тлело что-то искореженное, смятое. Издали казалось, что это просто груда железок и тряпья. Уцелевшие солдаты изо всех сил старались заставить себя посмотреть в упор
на полуобгоревшие ошметки, еще час назад бывшие их однополчанами. "Вот этот - Серега, - наконец сказал, как-то странно сглатывая слюну, один из них, - видите, у трупа передний зуб сколот и вон клочок белого свитера уцелел, точно Серега, ему мама этот свитер вязала, он рассказывал..."Начмед Горин раздраженно поднял голову от бумаг, когда солдаты принесли очередного "200-го": "Какой это Санаев? Я его в госпиталь отправил! Ладно, ставьте его здесь, разберемся..." Солдаты понуро ушли, начмед взглянул в списки убитых - рядом с рядовым Санаевым был рядовой Зорин. Майор удовлетворенно кивнул и прикрепил к ноге убитого бирку с фамилией Зорин. На следующий день, когда вертолет уже увез "груз-200", начмед и сам не понял, почему его взгляд снова и снова возвращается
к фамилии Санаев? Неужели ошибся? А впрочем, что он такого сделал - еще на какое-то время подарил родителям этого самого Санаева надежду на то, что парень жив, и все......Когда мать обзвонила 35 госпиталей и везде ей ответили, что рядового Санаева у них нет, отец собрался в дорогу. "Пока труп не найден, человек считается не погибшим, а живым, пропавшим без вести, поняла, мать?" - сказал и ушел, по-солдатски налегке.
По Чечне он продвигался легко и привычно, как пятнадцать лет назад по Афганистану. В Грозном разбирали завалы, под которыми полегли десантники. Отец пошел туда. Белый как мел, глаза сухие, многодневная, поседевшая совсем недавно щетина. Он вроде бы рядом стоял, а на самом деле рядом с сыном был. Говорил, каким бы ни стал, узнает... Его стали убеждать: "Ну зачем тебе изуродованное мертвое тело, пусть лучше он останется в твоей памяти живым, молодым, веселым. Слышишь, отец, брось, не дело это - в братской могиле копаться..." А он вдруг голову поднял, посмотрел, как обиженный ребенок. Вы чего, мол, его хороните? Вы разве не помните - он ранен, без вести пропал, и каким я его найду, никто из вас знать не может... От отца отступились, потому что вдруг поверили: если такой сына найдет - воскресит.
Но отец сына так и не отыскал ни среди живых, ни среди мертвых... Вернулся домой, слег и через неделю умер от острого лейкоза. Умирая, успел сказать: "Мать, найди сына..."
Сумасшествие
МАТЬ шла по улице имени рядового Евгения Зорина, надвинув черный платок на глаза. Ей не было так тяжело и страшно даже тогда, когда она ходила по огромному холодильнику-моргу, где скопились сотни изувеченных неопознанных тел погибших. Как она сейчас войдет в чужой дом к чужим людям и скажет им то, что она узнала от сослуживцев Сережи?
Женина мать молчала так долго, что стало за нее страшно. Ни вздоха, ни слезинки, ни слова упрека. Молчание. И вдруг: "У вас есть фотография Сережи?" - вопрос прозвучал настолько неожиданно, что мать вздрогнула, потом засуетилась, доставая завернутый в батистовый платочек портрет, протянула матери Евгения. Та бережно взяла и поставила на комод рядом с фотографией Жени.
И обе матери пошли на могилу к сыну. Каждая к своему.
...Следователь военной прокуратуры пребывал в прекрасном настроении, которое лишь слегка омрачало тощее "Дело", лежавшее перед ним. "Эта сумасшедшая, - так он с самого начала про себя окрестил мать погибшего рядового Санаева, - требует эксгумации тела рядового Зорина. Придется привлечь к ответственности виновных, а как же честь мундира? Да к тому же эти две семьи, чего доброго,
еще запросят в суде компенсацию за моральные страдания. Надо будет искать тело второго погибшего. Ну уж нет!"Когда мать приехала в село снова, она удивилась перемене. Навстречу поднялась Женина мать, отчужденная, строго поджавшая губы: "Мы отказываемся вскрыть могилу. Следователь убедил нас, что там похоронен именно наш сын..." Мать поискала глазами на комоде фотографию своего сына рядом с фотографией Жени и не нашла ее...
Она, не прощаясь, попятилась к двери и зашагала к кладбищу. За спиной кричали: "Люди! Бросайте огороды, идите на кладбище, эта сумасшедшая Женю выкапывать пошла..."
Слезы замполита
С АЛТАЯ в Нижний Новгород она возвращалась через Москву. Вышла на перрон и поняла, что никуда отсюда не уедет, пока не добьется справедливости. Наскоро написала на тетрадном листке: "Меня лишили могилы сына", - и встала, как часовой, возле Генеральной прокуратуры. Сержант милиции, скучавший на тротуаре не меньше, чем швейцар у входа в ресторан "Прага", попробовал ей пригрозить. Она словно не слышала. Осерчав, страж порядка размахнулся и ударил...
И все же на прием она попала. Генпрокурор Ю. Скуратов обещал разобраться. Следователи сменились трижды, прежде чем ее вызвали и сказали, что сначала необходимо эксгумировать останки отца, чтобы взять фрагменты его тканей и сравнить с фрагментами тканей сына.
Могильщики разрывали могилу, а матери казалось, что она переживает похороны мужа во второй раз. Вот открыли гроб, вот опять закрыли, забивают гвозди, опускают в яму. Да-да, она понимает, это просто эксгумация, но почему же больно так, почему все это именно с ней, за что, Господи? Потом приехали на могилу Сережи, и все началось сначала, только еще больнее. Она ведь еще не хоронила сына... "Нет-нет, - поспешно сказали ей, - тело остается в этой могиле до выяснения
всех обстоятельств". Она сделала над собой чудовищное усилие и отступила от гроба... Мол, конечно, она подождет, столько лет ждала...И вот снова разрыли могилу, достали цинковый гроб. "Сейчас, сейчас, - гладит она ледяной цинк материнской ласковой рукой, - поедем домой, сынок..." Она обводит заплаканными глазами сельчан, обступивших печальным тесным кругом разрытую могилу, едва ли не кланяется им: простите, мол, мать... Женин отец протестующе машет рукой: "Никто из нас не виноват, во всем война виновата.
.." Мать растерянно, благодарно кивает и обводит всех приглашающим жестом: "У Сережи день рождения сегодня, помянем его, люди..."На сормовском кладбище (квартал ветеранов) с Сергеем - могила почти рядом с отцовской - прощались долго. Приехали и из полка, в котором он служил. Одним из последних подошел замполит, погладил крышку гроба и заплакал. Стоял, плакал, просил прощения у мертвого за то, что он, живой, не все сделал, чтобы скорее его отыскать... В толпе зашушукались: "Сергей при нем служил?" - "Нет, новый!" - "Пьяный, что ли?" - "Да ладно вам, вдруг он и вправду стыд еще не потерял..."
А на далеком Алтае у свежей могилы, в которой теперь покоилась грозненская земля, стояли два поседевших раньше времени человека. "Знаешь, мать, - сказал отец, - а ведь пока тело не найдено, человек считается пропавшим без вести..."
P. S. Фонд "Право Матери" подал иск в суд к части, в которой служил и погиб Сергей. Фамилии по этическим соображениям изменены.