Версия, № 36

Марк Фурман. Статья. Идентификатор. Стр. 18

Уже несколько месяцев легендарная 124-я Центральная лаборатория медико-криминалистической идентификации, расположенная в Ростове-на-Дону, работает без Владимира Щербакова, благодаря которому она и стала уникальной. И хотя у нас принято забывать заслуги конкретных людей, как только они лишаются своей должности, вычеркнуть из истории судебной медицины Щербакова, вернувшего сотням погибших воинов имена, не получается. Пока в Чечне продолжают гибнуть люди, теракты происходят в разных регионах страны, необходимость в идентификации погибших остаётся насущной проблемой. А опыт полковника Щербакова может оказаться бесценным.

В Ростов молодой подполковник Владимир Владимирович Щербаков был переведён с дальнего востока в 1992 году, тогда здесь работали несколько судмедэкспертов с весьма примитивным оборудованием. Приблизительно с конца восьмидесятых, после событий в Нагорном Карабахе, Абхазии, Приднестровье, наконец, Чечне определилось основное направление работы лаборатории - идентификация погибших. Буквально за несколько лет Щербакову ценой огромных усилий удалось оснастить 124-ю новейшим оборудованием, приблизив её к западным образцам. Вот достижения лаборатории: из 1080 безымянных солдат, погибших в первой чеченской войне, ростовскими судмедэкспертами идентифицированы 879 человек. По второй чеченской кампании показатели ещё выше: установлено свыше 98% военнослужащих, пропавших без вести, а из 122 человек, разбившихся в Чечне при крушении вертолёта Ми-26, идентифицированы все. Эти исследования проводились слаженным коллективом из 60 экспертов и лаборантов, подготовленных начальником лаборатории и его учениками. В 2000 году Фондом Сороса Владимир Щербаков был удостоен звания "Человек года".

Недавно всех, имеющих отношение к судебной медицине и криминалистике, потрясла печальная новость: в Ростове-на-Дону под предлогом реорганизации знаменитой 124-й Центральной лаборатории медико-криминалистической идентификации (ИД) Минбороны РФ уволен её начальник, полковник Владимир Щербаков, основавший это уникальное учреждение.

Не исключено, что энтузиазм и высокий профессионализм Щербакова встали поперёк горла генералам из Минобороны. Известно, что ранее Щербакову неоднократно предлагали самому уйти в отставку, но он не мог оставить свой боевой пост и боролся до конца.

Конфликт с Минобороны у Щербакова начался ещё в прошлом году, когда появились планы реорганизовать 124-ю лабораторию и перевести её в ведение Северо-Кавказского военного округа, что означало фактически понижение статуса. А ещё это означало жёсткую цензуру в отношениях с журналистами. Как только Щербаков попытался выразить своё критическое отношение к этим переменам, он сразу же получил несколько взысканий от начальства, обвинившего его в превышении полномочий и слишком интенсивных контактах с журналистами: руководство не могло смириться с тем, что данные о погибших и опознанных станут достоянием общественности.

Архив смерти

С Владимиром Владимировичем я познакомился в 1997 году в Ростове. Судебно-медицинская ИД-лаборатория СКВО расположена на тихой Лермонтовской улице, недалеко от центра. Сложные приборы, криминалистическая и компьютерная техника занимают буквально каждый сантиметр небольших помещений. На отдельных столах - то, что мы называем вещественными доказательствами: костные останки, черепа, огнестрельные и взрывные раны.

Есть в городе такой посёлок - Военвед. Здесь в охраняемых вагонах-рефрижераторах, при температуре около - 15 градусов хранятся останки погибших. Это всё описано, сфотографировано, запечатлено в кино, фото- и видеотехникой, систематизировано и введено в подробнейший компьютерный архив. Поэтому, когда родственники погибших приезжали сюда в поисках родного человека, им не приходилось ехать в ту мёртвую зону. Поначалу их знакомили с теми данными, что собраны в архиве.

В Чечне самым важным вопросом стала идентификация погибших, а не установление причины смерти.

Вот как сам Владимир Щербаков пояснял суть своей работы по установлению личности-погибших:

- Мы использовали всё, что могли: документы, знаки отличия, письма, фотографии, внешний вид солдат, если он был узнаваем. Таким путём удалось идентифицировать до половины пострадавших, а трупы, помеченные белой биркой - "белые", - отправить на родину. К остальным, возьмём условно ещё одну треть, "жёлтым", применили те методики, которые являются традиционными. Это следы перенесённых в прошлом травм, переломов, операций, рубцы, строение зубов, татуировки, то есть то, чем занимаются эксперты, если есть необходимый сравнительный материал: медицинские документы, рентгенограммы, любые записи, выписки и т.п. В некоторых случаях ИД "жёлтых" достигалась приглашением родных или сослуживцев.

Тогда наш разговор прервался. В кабинет Щербакова вошла женщина и обратилась к полковнику по имени-отчеству:

- Я просмотрела фотографии и документы, - сказала она, - ваш доктор сравнил их с моими документами. У Коли два года назад были сломаны два ребра и малоберцовая кость после мотогонок, всё совпадает.

- Что ж, Галина Сергеевна, я распоряжусь, поезжайте на опознание. О результатах мне доложат, тогда и поговорим подробнее.

Женщина вышла, прикрыла дверь.

- Теперь ей предстоит путь в военный городок, к нашему архиву. Она из-под Тюмени, - кратко конкретизировал Щербаков, - тут, похоже, не просто совпадение.

После паузы полковник перешёл к третьей группе, так называемой красной, по ярким опознавательным биркам. Сюда попали тела, изуродованные или обезображенные взрывами или огнём, которые невозможно опознать без специальных методик. Допустим, от погибшего остались лишь часть туловища или только конечности, и тут на помощь экспертам пришла наука. Российские судебные медики, скажем прямо и откровенно, не от хорошей жизни создали за последнее время три новейшие методики идентификации, не имеющие аналогов в мировой криминалистической науке.

Как опознать погибшего

Идея первого из методов (когда сравниваются прижизненные флюорограммы грудной клетки и рентгенограммы с её посмертным изображением) принадлежит учёному из Военно-медицинской академии Андрею Ковалёву. Известно, что всем призываемым солдатам делают снимки груди. И если часть её сохранилась у погибшего, то на основании признаков сходства с посмертными рентгеноснимками - по строениям рёбер, ключиц, грудины, лопаток - можно идентифицировать труп.

Пойдём дальше. Условия, когда от тела после разрыва снаряда или бомбы сохраняются только конечности, натолкнули известного судебного медика, крупнейшего отечественного учёного-остеолога, профессора Звягина на возможность идентификации по гребешковым узорам на руках и ногах в сравнении с такими же узорами у родителей.

- Идея Звягина оказалась плодотворной, - утверждает В. Щербаков, - по ней нам удалось идентифицировать до 16% пострадавших с травмами конечностей.

Наконец, третья методика, когда от погибшего почти ничего не осталось, но сохранены голова и череп, принадлежит самому Щербакову.

- Конечно, в подобных случаях, - рассуждает он, - я могу поступить так, как делали все эксперты до меня: убрать мягкие ткани лица и, имея фотографию, использовать метод фотосовмещения по Герасимову. Но... - Владимир Владимирович нервно постучал пальцами по столу, - это дополнительная травма для родных. Им хоть что-то надо отдать. Поэтому в подобных случаях мы делаем посмертную рентгенограмму черепа и вводим 16 классических опознавательных точек на ней вместе с прижизненной фотографией в компьютерное устройство. Остальное сделает машина - при положительной идентификации сама выдаст результат.

Чеченская наука

Три года назад с интервалом в несколько недель в Ростове поочерёдно побывали опытные судмедэксперты Владимирского областного бюро Шиловский и Сопнев. Около полутора месяцев под руководством Владимира Щербакова и Сергея Абрамова - эксперта из Москвы, принимавшего участие в ИД останков царской семьи, они по новейшим компьютерным программам занимались кропотливой тонкой работой по установлению жертв чеченской войны.

- Обычно наш день начинался с того, что я приступал к реконструкции черепа, деформированного в результате огнестрельной или взрывной травмы, - рассказывает Николай Шиловский. - Затем размечал на нём стандартные опознавательные точки. После этого с помощью видеокамеры и монитора производилось собственно компьютерное совмещение. Нами было реконструировано 10 разрушенных и фрагментированных черепов при помощи программы "ТАДД-4", создано 20 объёмных математических моделей черепов для системы поиска, наконец, получено 8 положительных фотосовмещений пропавших без вести военнослужащих.

Шиловский продемонстрировал мне один из конечных этапов экспертизы с идентификацией солдата Ивана Дорофеева, погибшего в районе Грозного от сквозного пулевого ранения в шею. Более 5 лет он числился без вести пропавшим, пока с помощью прижизненных фотографий и рентгенограмм черепа не удалось его идентифицировать.

После генетического подтверждения останки Дорофеева отправили на родину в Кемеровскую область для захоронения. Что касается самой 124-й и целесообразности её существования, то мнение владимирских экспертов едино: такая мощная, обладающая классными специалистами по ИД и необходимым оборудованием лаборатория России, безусловно, нужна.

Ведь не доведён до конца затянувшийся чеченский конфликт, то и дело возникают чрезвычайные ситуации со взрывами и большим числом пострадавших в различных регионах страны. Сейчас обычная дактилоскопия военнослужащих и людей горячих профессий - лётчиков, моряков, пожарных, спасателей - уже вчерашний день криминалистики, для ИД нужен целый комплекс индивидуальных признаков человека, включая и генетические исследования. Вот, кстати, такие цифры. За первую и вторую чеченские кампании по банку данных с отпечатками пальцев было идентифицировано всего 14 человек из более чем 4 тысяч погибших солдат и офицеров.

Вот что говорит сам Владимир Щербаков на этот счет:

- Всё началось с 1997 года, когда после успешной идентификации царской семьи Госдума РФ обратилась наконец и к безымянным российским солдатам, вынеся решение о целевом финансировании работ по погибшим в Чечне. С тех пор и по настоящее время на это выделено около 3,5 млн. долларов. Казалось бы, значительная сумма, но только на первый взгляд. Вот для сравнения другая цифра. Американцы только на генетические программы в военном институте патологии США тратят до 5 млн. долларов в год. И это без затрат на оснащение и работу их центральной идентификационной лаборатории на Гавайях.

P.S. Теперь, после столь нелепой отставки Щербакова, ещё раз просматриваю записи, научные статьи, фотографии. Так уж случилось, что Чечня резко за несколько лет продвинула вперёд всю мировую экспертно-криминалистическую науку.