Независимое военное обозрение, № 9, приложение к "НГ"

Вадим Удманцев. Статья. В ожидании "неоплатного долга". Стр. 3

Тенденция
Созданный в конце 2000 г. по инициативе президента РФ Общероссийский национальный военный фонд (ОНВФ) призван оказывать медицинскую и материальную помощь участникам контртеррористической операции в Чечне и членам их семей. Он стал крупнейшим благотворительным предприятием страны за сравнительно короткий промежуток времени. В немалой степени столь высокому доверию способствовал состав его попечительского совета, куда вошли авторитетные и уважаемые люди, в частности, руководители традиционных религиозных конфессий России. Однако, несмотря на то что фондом были собраны немалые денежные средства - 1 млрд. 140 млн. руб., к концу февраля 2002 г. его работники израсходовали всего 202 млн. (!), из которых лишь 73 млн. - на жилье семьям погибших и получившим тяжелые ранения военнослужащих.
Сложилась удивительная ситуация: как будто бы не было и нет в нашей стране льготных очередей на жилплощадь, а все инвалиды войны давно уже вылечились, невзирая на свои нищенские пособия. Между тем при желании вовсе необязательно отправляться куда-то далеко "в регионы". Увидеть израненных и покалеченных войной двадцати-тридцатилетних ребят можно и не выезжая за пределы Москвы - к примеру, в Главном военном клиническом госпитале (ГВКГ) имени академика Н.Н. Бурденко.
"НЕБОЕВАЯ ПОТЕРЯ"
Среди пациентов нейрохирургического отделения ГВКГ он почему-то сразу бросается в глаза. Передвигаясь, паренек вынужден даже немного горбиться, опираясь одной рукой на так называемую подпорку-ходунок (другая - на перевязи) и подволакивать частично парализованную ногу. На голове - будто скошенная, покрытая реденькой волосяной порослью вмятина с бороздками хирургических швов. Примета, характерная для людей, перенесших трепанацию черепа.
Еще до поступления в Москву рядовой Александр Глухенко (а именно так зовут раненого) уже перенес две операции в других госпиталях. Родители не перестают надеяться, что с помощью столичных врачей вдруг произойдет чудо и их мальчишка когда-нибудь встанет на ноги. Однако прогноз докторов неутешителен: двадцатилетний Сашка вряд ли когда-нибудь будет нормально ходить, вопрос лишь в том, какую степень инвалидности установит ему военно-врачебная комиссия.
Самое обидное, что, находясь в Чечне, множественную диффузную травму головного мозга солдат "заработал", согласно записи в истории его болезни, когда "был сбит БТРом". Естественно, российским, ведь, как известно, чеченские боевики на бронетранспортерах давно не ездят. Получается вроде бы типичная "небоевая потеря": заснул на броне, упал, попал под колеса... Вот только как быть с памятью, которая подсказывает совсем иное?
...В Чечню Александр прибыл в конце сентября 2001 г., отслужив перед тем 1,5 года в мотострелковых войсках на Дальнем Востоке. В/ч 23132 дислоцировалась в Шали, но через пару месяцев подразделение, в котором Глухенко был гранатометчиком, сначала на две недели "закинули" в горы, а затем - под Аргун, где в тот момент проводилась спецоперация. День 13 декабря выдался такой же, как и все остальные: встали на место, окопались, натянули палатки. Вот только прапорщик - командир взвода подрался со старлеем-зампотехом, который пьяный приехал за рулем бронетранспортера, дергал машину взад-вперед на палатку, где уже собирались ложиться спать солдаты, и все орал: "Уходите из палатки, не то сейчас проеду!" Пошумел-пошумел да и убрался.
Вечером рядовой Глухенко, отстояв положенное время часовым на посту, вернулся в палатку и стал готовиться ко сну: постелил на землю бронежилет (оружие рядом), лег на него, укрываясь бушлатом, - какой комфорт у солдата? Через какое-то время парень услышал звук подъезжающего БТРа...
Конечно, в связи с тяжелой травмой, полученной при выполнении служебных обязанностей, рядовому Глухенко положены кое-какие льготы. Когда ВВК окончательно признает его негодным к военной службе, если считать по максимуму, совокупность различных выплат Саше составит 97 980 руб. - чуть больше трех тысяч долларов. Действительно, по меркам простых людей из красноярской глубинки это сумма немалая, однако не надо забывать, что бывшему солдату скорее всего не понадобится его среднетехническое образование, а его немолодые родители обречены заботиться о взрослом сыне до последних дней своей жизни, так что вряд ли им доведется спокойно встретить старость.
КУДА ТЕПЕРЬ ИДТИ СОЛДАТУ?
Из истории болезни рядового Шнякина Игоря Анатольевича, 1980 года рождения: место службы - г. Владикавказ, в/ч 29483, дата поступления в госпиталь - 10 января 2002 г. Диагноз: минно-взрывное ранение от 5 декабря 2001 г.
...Отучившись в Ржевском машиностроительном техникуме, дипломированный автоэлектрик Игорь Шнякин пошел в армию по доброй воле, так как хотел чувствовать себя, как он тогда говорил, "полноценным мужчиной". После учебки в Краснодарском крае попал служить во Владикавказ. По словам его матери Галины Ивановны, письма оттуда сначала шли регулярно, потом - реже с традиционным: "Мам, не расстраивайся, я в командировке". Прошло полтора года, когда вдруг 18 декабря 2001 г. пришло извещение о смерти сына. Однако не зря засомневался председатель колхоза, в котором работала дояркой мать солдата: уж если убит, то где же тело? Стали звонить, и в конце концов оказалось, что парень жив, но третью неделю лежит в коме в реанимации моздокского госпиталя. Впоследствии выяснилось, что 5 декабря в Чечне на радиоуправляемом фугасе подорвалась БМП, сопровождавшая автоколонну, направлявшуюся из Бамута в Ачхой-Мартан. Среди семи солдат, сидевших на броне той боевой машины, находился и рядовой Шнякин. Командир части узнал о его воскрешении (иначе не скажешь) лишь 17 декабря, когда весть о смерти уже была послана. Чудом уцелевшего мальчишку опознали по болтавшемуся на его шее личному номерному знаку...
Лечением Игоря занимался целый коллектив врачей: анестезиологи-реаниматологи, нейрохирурги, челюстно-лицевые врачи, отоларингологи. К настоящему времени он перенес несколько операций, но до сих пор не ходит, не разговаривает, а временами не узнает даже собственную мать, которая ухаживает за ним, кормя его с ложки. Как объяснили Галине Ивановне врачи, теперь остается лишь набраться терпения и ждать, ждать, ждать... Так и днюет, и ночует рядом с сыном, благо государство выплачивает ей суточные - 100 руб., на что она и живет. Но с еще большим внутренним содроганием ждет эта женщина того момента, когда ее парня-инвалида выпишут из госпиталя, ибо везти его Галине Ивановне попросту некуда.
История этой семьи сегодня, к сожалению, довольно типична. Уехав в 1993 г. в Россию к родственникам из охваченного пламенем гражданской войны Таджикистана, Шнякиным так и не удалось получить на исторической родине ни статуса беженцев, ни хорошо оплачиваемую работу, чтобы самостоятельно приобрести квартиру. Но беда не приходит одна - в 1996 г. муж Галины Ивановны попал под машину и погиб. Игоря прописали у сестры в Тверской области, где он жил и учился до призыва в армию, а его мать сумела выправить себе лишь фиктивную прописку (дававшую право легально работать) и комнатенку в общежитии подмосковного колхоза. "Раньше я рассчитывала, что сын вернется из армии, мы и заживем... А теперь я не знаю, что мне делать, куда обращаться? Вся надежда была только на него...", - почти звенит голос матери солдата. Но слез нет - давно уже выплаканы. Говоря, она лишь широко, чуть удивленно раскрывает глаза и тихо вздыхает.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Конечно же, основную нагрузку по социальной защите, медицинской и психологической реабилитации бойцов, пострадавших при исполнении своих воинских обязанностей, должна нести специально созданная федеральная служба. Однако поскольку нашему государству "на протяжении веков российской истории всегда денег не хватало", как выразился на заседании попечительского совета ОНВФ президент Путин, остается надеяться, что работники Общероссийского национального военного фонда озаботятся судьбами хотя бы этих страдальцев, оказавшихся в пределах столичного мегаполиса. А долг общества перед своими защитниками, наконец-то, перестанет быть "неоплатным", обернувшись для них реальной помощью.