Литературная газета, № 7

Юрий Поляков. Статья. Лампасофобия и погонобоязнь. О роли армии в обществе. Стр. 1,4

Воспоминания и размышления рядового запаса

Кажется, в 84-м, когда рукопись моей повести "Сто дней до приказа" уже третий год ходила по мукам согласования, довелось мне очутиться в кабинете довольно большого главпуровского начальника.

- А понимаете ли вы, - спросил он, глядя на меня сочувственно, - что публикация вашей повести может вызвать у нашей молодёжи и особенно у матерей призывников неприязнь к армейской службе? Так сказать, погонобоязнь...

- Но ведь партия учит нас, писателей, смело вскрывать недостатки, а не трусливо скрывать их! - звонко возразил я, демонстрируя вполне профессиональное владение фигурами позднесоветской демагогии, а сам тем временем подумал: "Не погонобоязни вы страшитесь, товарищ генерал, а лампасофобии!"

- Да, конечно... вскрывать... - еле заметно поморщившись, согласился он. - И лично я - за то, чтобы вас напечатать, раз уж написали. Мы уже дали команду "Советскому воину". Но вот что я вам скажу на будущее, дорогой инженер человеческих душ: "Армию надо любить. Нелюбимая армия - это очень плохо... Для всех!"

В "Советском воине" меня всё же не напечатали, потому что категорически против "клеветы на Вооруженные силы" выступил генерал Волкогонов. Повесть увидела свет в журнале "Юность" только в 1987 году, когда немецкий любитель острых воздушных ощущений Руст загадочным образом пролетел пол-Союза и сел прямо на Красной площади, а Горбачёв мгновенно воспользовался этим и поснимал кучу военачальников, вызвав оцепенение всесильных некогда структур, в том числе и военной цензуры. Впрочем, к радости пишущей и вещающей братии, никакой цензуры вскоре вообще не стало, и, начав с критики армейской дедовщины (чему, собственно, были посвящены мои "Сто дней"), очень быстро, в какие-нибудь два года, отдельные (как выражались при старом режиме) журналисты и писатели договорились до того, что армия вообще нам не нужна. Зачем? Ведь никто, кроме нас, в мире и воевать-то больше не собирается! Одна осталась угроза человечеству - СССР, эта "Верхняя Вольта с атомным оружием". А люди в погонах соответственно - дармоеды и погубители наших сыновей.

Антиармейское ожесточение достигло такого градуса, что офицеры, выходя на улицу, старались лишний раз не надевать форму. Побить не побьют, а оскорбят запросто. Помню, как в те дни меня в качестве разоблачительного писателя пригласили в какую-то познеровскую передачу. Когда я вдруг вопреки ожиданию начал говорить о том, что борьба с недостатками в армии и борьба с армией не одно и то же, Познер на мгновенье забыл о своём тщательно выверенном имидже русского Фила Донахью и глянул на меня с чисто "кураторским" негодованием. Удивительно, но мои слова вызвали не только бурное возмущение собравшейся в студии прорабо-перестроечной общественности, но и какое-то затравленное недоумение приглашённых на передачу военных. Они уже не верили, что кто-то из творческой среды может защитить их в эфире, считая, наверное, моё выступление каким-то изощрённо-иезуитским режиссёрским ходом, после чего наступит окончательный телевизионный погром.

Почему страна набросилась на свою армию с каким-то линчующим негодованием? Что это было? Стихийный протест масс против нашей военной чрезмерности, которая приводила к вечному отставанию пресловутой группы "Б"? (Мой тихо инакомыслящий школьный учитель обществоведения пошутил однажды: "Запомните дети, группа А - "аборона", а группа Б - быт!") Возможно, это была аллергическая реакция на вбивавшуюся годами обязательную любовь к защитному цвету. Или же виной всему стали бурно вскрывавшиеся армейские язвы, в том числе и дедовщина. В общем, поводы, конечно, имелись... Но заметьте, перестроечное общество резко разлюбило армию именно тогда, когда та совершенно искренне захотела стать лучше. Во всяком случае, такого неуставного беспредела, который бушевал во время моей срочной службы в 70-е, в конце 80-х уже не было.

В чём же дело? Тот, кто читал книжки по истории революционных переворотов, наверное, заметил, что любому изменению государственного строя всегда, в любой стране предшествует далеко не спонтанный, как потом выясняется, рост антиармейских настроений. И это естественно: человек с ружьём не только защитник в военную годину, в мирное время он опора существующего порядка вещей, который-то и предполагается изменить. Деморализованная армия бросает не только фронт военных действий, как это было в 1917 году, она ещё оголяет и фронт внутренний, а такой есть в любом, даже самом благополучном и стабильном обществе. Распустите полицию

и вооружённые силы в могучих процветающих Соединённых Штатах, и через месяц вы не узнаете эту страну, а возможно, даже не найдёте на карте.

Когда Алексей Фатьянов сочинил свою знаменитую песню, где есть строчка "Соловьи, соловьи, не тревожьте солдат!..", редактор потребовал, чтобы автор срочно поменял "солдат" на "ребят". Почему? Да потому что даже в сороковые годы, спустя четверть века после революционного сноса Российской империи, слова "солдат" и "офицер" всё еще ассоциировались с царской армией и Белым движением, вызывая отрицательные эмоции, а наши рабоче-крестьянские защитники социалистического Отечества именовались "красноармейцами", "бойцами" и "краскомами". Такова инерция мифологизированного общественного сознания. Лишь испытания Великой Отечественной войны и стихийно овладевшее людьми чувство ратной преемственности поколений, разумно подхваченное агитпропом, наконец почти погасили эту инерцию.

Поэтому, уверяю вас, даже если в Советской армии не было бы никакой дедовщины, никто не посылал бы парней в Афганистан, а офицеры вдобавок кормили бы рядовой состав грудью, всё равно всеобщая погонофобия конца 80-х годов представляется мне неизбежной. В ней были заинтересованы слишком многие: и внутри страны, и за рубежом. Первые (и среди них весьма высокопоставленные персонажи отечественной политики) понимали, что деморализованная армия не сможет противостоять уже намеченному к тому времени сворачиванию советского проекта и изменению государственного строя. Вторые, наши зарубежные доброжелатели, отлично знали, что умело подготовленный и направленный взрыв общественной неприязни к армии способен нанести обороноспособности потенциального противника такой урон, который не приснится никакому начальнику объединённых штабов в самом золотом сне.

Так и случилось. Полагаю, ещё многие десятилетия у историков, изучающих документы горбо-ельцинского периода, будут шевелиться от ужаса волосы, ибо такого бессмысленно-панического саморазоружения могучей державы, саморазоружения, переходящего в саморазгром, человечество, пожалуй, ещё не знало. Когда сегодня читаешь, сколько великолепной техники порезали "на иголки" ради благосклонного пентагоновского кивка, сколько дорогущего имущества бросили в местах былой дислокации во имя титула "лучший немец", сколько высочайших специалистов безжалостно вышвырнули из армии для укрепления "нового мышления", - понимаешь, почему среди людей, так или иначе причастных к обороне, в 90-е годы прокатилась небывалая, запредельная волна самоубийств.

Однажды, вскоре после расстрела Белого дома, я оказался на пресс-конференции рядом с последним министром обороны СССР и членом ГКЧП Дмитрием Язовым. Мы разговорились, и речь зашла о фронтовой поэзии, которую маршал знал и любил. Я же в своё время защитил кандидатскую диссертацию по этой теме, и мы, проникаясь друг к другу всё большей симпатией, читали в подхват любимые строчки "стихотворцев обоймы военной":

А вот - рубли в траве примятой!

А вот ещё... И вот, и вот...

Мои товарищи - солдаты,

Идут вперёд за взводом взвод.

Всё жарче вспышки полыхают,

Всё тяжелее пушки бьют...

Здесь ничего не покупают

И ничего не продают.

Видимо, чтобы выяснить, с кем это он так упоительно беседует на свою любимую тему, Дмитрий Тимофеевич тихонько подозвал организатора пресс-конференции и шепнул ему на ухо вопрос. Организатор шепнул ответ, после чего маршал изменился в лице и сказал, с ненавистью глядя на меня: "Вот из-за таких, как вы, развалился великий Советский Союз!" Со стыдом должен сознаться: в долгу я не остался, высказав твёрдую уверенность в том, что Советский Союз развалился из-за таких вот, с позволения сказать, полководцев, не способных взять на себя историческую ответственность в критический момент! В общем, объяснились...

Только со временем я понял: маршал никак не мог остановить начавшийся развал, ибо тогда, в переломном 91-м году, он и сам, глядя телевизор и читая газеты, уверовал в то, что армия не имеет права жёстко вмешиваться в политический процесс, а если и имеет, то не до крови. Последние советские руководители отдали власть подобно тому, как вполне разумная домохозяйка безвольно выносит своё золотишко вместе со сбережениями цыганке, позвонившей в дверь. Когда же "гипноз" проходит, домохозяйка винит себя, а маршал - писателя.

Минуло всего несколько лет, и выяснилось: армия вполне может вмешаться в политику и даже пролить кровь сограждан, которые взбунтовались против реформ, странным образом смахивающих на геноцид. А ещё люди в погонах должны воевать в Чечне с сепаратистами, порождёнными не кем-нибудь, а тогдашними кремлёвскими геопаралитиками. Чуть позже стало очевидным, что новой России сильная армия нужна нисколько не меньше, чем старому Советскому Союзу, ибо даже самые демократические мировые державы без малейшего смущения решают свои экономические и геополитические проблемы с помощью военной силы. В преддверии глобального слияния всех народов в единую дружную семью, как на грех, обострились межэтнические конфликты, а тут ещё поднял голову международный терроризм, внесший незначительные изменения в архитектуру Нью-Йорка и весьма значительные - в новейшую историю человечества.

А что же происходило в этот период с нашими Вооружёнными силами? Могу сказать с уверенностью: творческая интеллигенция и люди в погонах стали лучше понимать друг друга, ибо последние на собственном опыте узнали, что такое финансирование по остаточному принципу, который прежде был знаком в основном лишь тем, кто занят в сфере культуры. Известный лозунг "Пушки вместо масла!", означающий самоограничение во имя укрепления оборонной мощи, был диаметрально переиначен: "Виллы вместо пушек!" И оно понятно: нация в целом была обобрана ради того, чтобы единичные её представители могли скупать элитные футбольные клубы за рубежом, приобретать императорские пасхальные яйца и с простодушием лимитчиков заселять лучшие кварталы мировых столиц. Таким образом, сокращение расходов на вооружение, о котором столько говорили перестроечные пацифисты, никак не отразилось на рядовых гражданах, зато очень пошло на пользу самопровозглашённой элите.

В последние годы, кажется, наша армия медленно, с боязливой оглядкой на потенциальных союзников приходит в себя. Но запущенный много лет назад в общественное сознание пропагандистский миф об армии, как о Молохе, пожирающем наших сыновей и наши средства, неистребим. Мало того, он старательно подпитывается отечественными СМИ. Проанализируйте телевизионные передачи и информационные сюжеты, посвящённые Российской армии, и вы заметите, что почти все они за редким исключением имеют негативный характер: там избили, здесь заморозили, там заморили голодом, здесь застрелили свои же... "А что, разве не так? - спросите вы. - Разве это не правда? Или на ТВ нужно возрождать передачу "Служу Советскому Союзу!", которую сами военнослужащие издевательски называли "В гостях у сказки"?!"

К сожалению, в последнее время правдой становится только то, о чём нам говорит теледиктор. Должен к тому же заметить, что передачи типа "В гостях у сказки" на российском ТВ давно уже в изобилии имеются, но только они волшебно повествуют не о нашей армии, а об американской или, например, об израильской. И повествуют в таких приторно-восторженных тонах, что впору называть эти сюжеты "Служу Соединённым Штатам!" или "Служу Земле обетованной!". Никогда не поверю, что у американских частей, воюющих в таких сложных условиях в Ираке, нет никаких проблем - ни в военной подготовке, ни в снабжении, ни в морально-политическом состоянии. Так не бывает! Любой служивший это поймёт. А вот на российском телевидении, страдающем патологической западофилией, бывает! Постоянно.

Поймите, я призываю не к тому, чтобы замалчивать пороки и недостатки наших Вооружённых сил. Нет. Речь идёт о таком вопиющем, установочном преобладании негативной информации над позитивной, когда в обществе неизбежно формируется стойкая неприязнь, даже нелюбовь к своей же армии. У кого-то из фантастов есть роман, где земляне, прилетевшие на незнакомую планету, вынуждены всё время отбиваться от агрессивных форм местной жизни, и чем яростнее они отбиваются, тем страшнее и неодолимее становится местная чудовищная фауна. Только хорошенько поразмыслив, астронавты поняли, что стремительная эволюция монстров питается их, землян, ненавистью и страхом. Ведь ещё неизвестно, какого зла в армии больше: своего, так сказать, имманентного, или того, что привносит в неё призывник, убеждённый прессой и родителями, будто прямо из военкомата его засылают на жуткую и враждебную планету цвета хаки.

Нетерпеливый читатель, видимо, уже начинает сердиться: почему это автор никак не дойдёт до панацеи от всех бед - профессиональной армии. Дошёл! Но мне снова придётся начать чуть издалека. Некоторое время назад меня пригласили в передачу "Принцип домино", которую ведут, как известно, две очаровательные россиянки - темнокожая и белокожая. Моим оппонентом оказался Борис Немцов, который тут же обвинил действующего президента в нехватке политической воли за то, что тот разом не переведёт все Вооружённые силы на контракт. И тогда я спросил: "Но, Борис Ефимович, вы же были ближайшим соратником, почти преемником Ельцина, почему же вы ещё в середине 90-х одним указом не ввели профессиональную армию? Вам-то чего не хватило?" Если сумеете, то попытайтесь представить себе смущённого Бориса Немцова. Но он действительно смутился. Разговор в прямом эфире приобретал явно не то направление, на какое рассчитывали. Белокожая ведущая потемнела от огорчения, темнокожая побледнела от возмущения, и больше они мне до конца передачи слова не давали.

А дело в том, что переход на контрактную армию - акт не столько военно-политический, сколько экономический, требующий точнейших расчётов и серьёзного хозяйственного напряжения. Отказ Ельцина, вопреки обещаниям, от немедленного перехода к профессиональной армии - одно из немногих трезвых решений этого президента. Вот ведь в Италии, благосостояние которой не сравнить с нашим, только-только начали подбираться к профессиональной армии, хотя неуставные мордобои, случающиеся в казармах между северянами и южанами, там не редкость и очень беспокоят советы аппенинских солдатских матерей.

Никто же не спорит с тем, что, если нет общенациональной угрозы, армия должна быть уделом профессионалов, а не тем местом, где парни, не желающие служить, отбывают наказание за то, что их родители в период первичного накопления не урвали достаточно, чтобы избавить своих детей от байковых погон. Но если у страны, пережившей жесточайший экономический и военно-технический погром, нет покуда возможности всех солдат сделать контрактниками, наверное, есть смысл навести порядок в призывной армии. Увы, всё происходит по Куприну. Помните: посетитель парикмахерской с ужасом видит, как брадобрей откладывает бритву, подходит к стене и мочится прямо на обои. "Что вы делаете?" - восклицает клиент.

"А-а! - машет рукой цирюльник. - Всё равно завтра съезжаем!" Так вот, вместо того чтобы улучшить те реальные Вооружённые силы, в которых обязаны по закону служить наши дети, вместо того чтобы сделать эту службу более безопасной и комфортной (насколько вообще ратный труд может быть безопасным и комфортным), мы почти пятнадцать лет "съезжаем" в виртуальную контрактную армию. Но так до сих пор и не съехали...