Грани.Ру, 17 декабря

Илья Мильштейн. Статья. Психическая оборона.

Процесс Юрия Буданова близится к логическому завершению. Долгожданная третья экспертиза признала полковника невменяемым в момент совершения убийства и органически больным задолго до. Дело теперь за малым - за приговором. Измученный этим процессом, судья Северо-Кавказского окружного военного суда с тяжелым вздохом облегчения отправит Буданова на лечение, чтобы никогда его больше не видеть.

Этот приговор будет честным.

Согласимся - любое другое решение суда, как и любое другое (в частности, первое, признавшее насильника и убийцу вменяемым) заключение психиатров, неправильно. И дело тут не только в том, что суровый приговор полковнику бросал бы тень на всю нашу армию, как выражались генералы. Хотя, конечно, бросать тень на такую армию - занятие негожее и, главное, бессмысленное... Но главное в другом: энергичный и справедливый суд над Будановым, как и строгий вердикт, представлял бы наше государство в ложном свете. У иных доверчивых граждан могло бы сложиться неверное впечатление о нашей стране.

Попробуем представить себе, что преступление командира 160-го танкового полка всколыхнуло российскую общественность и потрясенный социум вопрошает в газетах власть и главных редакторов: как это могло случиться у нас?.. Что лично президент Российской Федерации, отложив все дела, принимает у себя в Кремле несчастных родителей изнасилованной и задушенной юной чеченки. Что генпрокурор РФ, махнув рукой на судьбоносные споры хозяйствующих субъектов и важнейший в истории нашей юриспруденции суд над Салманом Радуевым, является в Ростов поддержать старого адвоката Абдуллу Хамзаева и произносит речь громовую - от лица Родины, власти, армии. Спрашивается: можно ли такое себе представить?

Впрочем, попытки делались. В марте 2000-го, когда полковник с крепкими пальцами стал знаменит, в кадре РТР заметался сам начгенштаба Анатолий Квашнин. Он называл этот случай "из ряда вон выходящим". Он понять не мог, как такое могло произойти в его армии. Он величал Буданова "подонком" и "бандитом". Но Квашнину верилось с трудом, ибо репутация у него к тому времени сложилась прочная, да и вышел он к микрофонам непосредственно в Кремле, после встречи с главнокомандующим. Соседней новостью на госканале шло сообщение о том, что Россию за чеченские зверства собираются исключать из Совета Европы, и все становилось на свои места: полковник будет сидеть, пока шум не уляжется.

Эта догадка была верной.

Диагноз Буданову выстраивался в полном соответствии с политической конъюнктурой. Танкист был здоров и готовился к длительной отсидке, покуда мы безуспешно доказывали миру свою контртеррористическую правоту в Чечне. Признаки душевной болезни начали проявляться лишь после 11 сентября прошлого года, причем уже в октябре некий засекреченный документ лежал в суде, дожидаясь своего часа. Еще полгода спустя, когда случился теракт в Каспийске, выводы экспертизы стали достоянием общественности, и выводы эти были образцом психиатрической дотошности: пока Буданов душил Эльзу Кунгаеву, он был очень болен, а до и сразу после - здоров.

Но этот прорыв в науке не был оценен ни другими психиатрами, ни Западом, и в суде сменился прокурор, а в экспертной комиссии - эксперты. Они сочинили какой-то другой диагноз, но в конце октября в процесс вмешался Мовсар Бараев, после чего документ забрал из суда Минздрав. Отшлифованные там до блеска, результаты этой многолетней экспертизы и были вчера оглашены в суде. В отсутствие невменяемого обвиняемого, чтобы не травмировать его больную душу.