Коммерсант, № 102

Сергей Кисин. Статья. "Я, наверное, назад не вернусь". Стр. 4

Вчера в Северо-Кавказском окружном военном суде, рассматривающем дело по обвинению бывшего командира 160-го танкового полка полковника Юрия Буданова в убийстве 18-летней чеченки Эльзы Кунгаевой, началась психолого-психиатрическая экспертиза подсудимого. Она проводится в зале суда с участием 12 специалистов.

В начале заседания суд вынес постановление о назначении комплексной посмертной психолого-психиатрической экспертизы Эльзы Кунгаевой. Она будет проводиться на базе 632-й судебно-медицинской лаборатории СКВО с привлечением эксперта-психолога Грозненского университета Аюба Манкиева. Об этом еще 6 июня ходатайствовала потерпевшая сторона. По словам гособвинителя Владимира Милованова, экспертиза будет проводиться по материалам уголовного дела и показаниям свидетелей из села Танги-Чу. Экспертам надо будет определить, могла ли Эльза, не владея, по утверждению односельчан, русским языком, угрожать полковнику и его семье, употребляя русские идиоматические выражения. А также могла ли она оказывать сопротивление похитителям, страдала ли психическими заболеваниями, владела ли оружием и т. д.

Вчера же в зале суда эксперты начали уже пятую по счету психолого-психиатрическую экспертизу подсудимого. Для этого вызывались свидетели, которые могли рассказать о психическом состоянии полковника в период, предшествующий похищению и убийству Эльзы Кунгаевой 27 марта 2000 года. Первыми эксперты выслушали сестру и жену Юрия Буданова.

Сестра полковника Елена Воляник рассказала, что ее брат всегда был добрым отзывчивым человеком: в детстве "не съел без меня ни одной конфеты". По ее словам, Юрия любили и друзья, и знакомые, и ее дети, чьим крестным он был. Однако, заметила Елена, в феврале 2000 года, когда брат приехал в отпуск из Чечни, он серьезно изменился. Жаловался на головную боль, рассказывал о проблемах семей своих офицеров в Забайкалье, которых стали грабить после получения "боевых". Отдельно рассказывал о гибели однополчан, показывал их фото, обещая после войны построить памятник погибшим и всю оставшуюся жизнь помогать их семьям. Незадолго до трагедии, в начале марта 2000 года, сестра с мужем приезжала в Моздок повидать брата. По ее словам, Юрий был нервным и злым после боев в Аргунском ущелье и тогда она всерьез задумалась о его психическом состоянии.

Светлана Буданова назвала супруга "человеком с большой буквы". Она рассказала, что, уезжая в Чечню из отпуска за две недели до трагедии, муж сказал ей: "Я, наверное, назад не вернусь". По словам Светланы, после четырех полученных на войне контузий (две с первой войны он попросил своего полкового медика скрыть, так как хотел поступать в академию) Юрий очень изменился, любое неправильное слово вызывало в нем вспышки ярости, крики. Во время отпуска, увидев, что малолетняя дочь порезалась об оставленное 12-летним сыном Валерием в комнате лезвие бритвы, полковник схватил подростка за шиворот и поволок к балкону, чтобы выбросить вниз. Только ее крик, что это его сын, остановил танкиста.

После этого рассказа женщина заплакала, но супруг из-за решетки крикнул ей: "Не хлюпай, ты разве за этим сюда приехала?" И посоветовал о нем не беспокоиться: "Обо мне Кадыров с Березовским беспокоятся, вам нечего" А обвинителю и судье сказал: "Вы меня допрашивайте, а родных не трогайте. Им вообще насрать на российское правосудие - они уже из-за вас бомжи и даже не жители России (Светлана Буданова с детьми переехали из Гусиноозерска на родину полковника - Украину.- "Ъ")".

На просьбу прокурора объяснить свой поступок с сыном обычно отказывающийся давать показания полковник сказал, что на него нашло затмение и ему стыдно перед мальчиком, у которого "я впервые увидел в глазах страх". После чего он долго просил прощения у сына и дочери. Полковник рассказал о своем отпуске в Гусиноозерске, во время которого дома почти не был, а ходил по штабам, пытаясь решить проблемы офицерских семей, встречался с родственниками своих погибших сослуживцев, что производило на него тягостное впечатление, которое он после поневоле переносил на семью. В конце Юрий Буданов сказал суду, что за три года заключения уже стал общаться с неодушевленными предметами: "У меня в камере соседи удивляются, с кем это я беседую, а я с унитазом разговариваю".

Эльзу Кунгаеву обследуют как самоубийцу