Его гибель в мирное время и в мирной точке так и осталась тайной.

Провожая сына, Вадима Растрепина, в армию, мать молила: только не в “горячую точку”! Повезло. “Учебку” он окончил в Хабаровске, седьмого июля писал уже с Сахалина. А в августе стали приходить письма, очень не понравившиеся родителям: “Уехал в командировку, на фирму рыболовную. У командира друг — начальник этой фирмы. Вот нас и отправили. Ходим мы в гражданской одежде. Питаемся отлично. Только с письмами будет задержка: пока начальник увезет их в полк...” Адрес странный: Южно-Сахалинск, ул. Мира, 56 “а”, “Евроиндустриал”.

“Служить” в рыбаках Вадиму, похоже, нравилось. “Ни подъемов, ни отбоев, не ходим в наряды”, — писал он матери. Более подробно в письмах другу и сестре: “У нас здесь два парня, есть охрана на джипе, при деньгах. Вот с ними каждый вечер сядем и водочку пьем”.

Последнее письмо пришло в Раздольное 2 октября 2001 года. И замолчал солдат, на материнские запросы ни из части, ни из фирмы никто не ответил. Лишь 15 ноября лег в почтовый ящик казенный конверт.

Внимательно следите за датами. 5 ноября заместитель командира по воспитательной работе воинской части № 31535 Забурдаев А. В. пишет родителям Растрепина: “Вашего сына Вадима отправили в составе команды в командировку в поселок Ванино. Через час после того как паром пришвартовался в порту, он покинул расположение части. Обманув, что отстал от караула, сопровождающего грузы, он проник на тепловоз и добрался до Комсомольска-на-Амуре, а затем до Хабаровска. В Хабаровске его задержала транспортная прокуратура и сообщила о беглеце в комендатуру. В тот же день он сбежал от милиционеров и исчез. Вероятнее всего, он уже дома... Самый лучший вариант для вашего сына сесть на самолет и вернуться в часть. Уголовное дело в отношении него уже возбуждено, но в военную прокуратуру не передано”.

Возможно, все было бы по-другому, передай командир части полковник В.А. Цеморих уголовное дело в прокуратуру и объяви беглеца в розыск. Но отцы-командиры почему-то этого не сделали. Почему? Надеялись, обойдется? Не обошлось. Когда подполковник Забурдаев сел за письмо, Вадима Растрепина уже 26 дней не было в живых.

Вы обратили внимание, что в письме не указана дата побега? О ней и спросила мать командира части, подняв его с постели телефонным звонком в ночь на 16 ноября. “Он ушел 17 сентября”, — ответил Цеморих. Так где же плутал по набитому гарнизонами, комендатурами и патрулями дальневосточному краю беглый солдат до 9 октября — официально установленной даты его гибели?

Вспомним, подполковник Забурдаев называет Комсомольск-на-Амуре и Хабаровск. Существует и официальная версия, она изложена старшим следователем прокуратуры города Находки Алексеем Феоктистовым. Растрепин, самовольно покинувший расположение воинской части, на попутных поездах приехал в Находку, где был задержан сотрудниками милиции. С 28 сентября по 8 октября находился в приемнике-распределителе УВД. 8 октября следователь военной прокуратуры Находкинского гарнизона доставил его в прокуратуру, откуда 9 октября его привезли в горвоенкомат. Здесь с Растрепиным была проведена беседа, в ходе которой он заявил, что самовольно покинул часть в Новосибирске из-за неприязненных отношений с сослуживцами. После беседы он был направлен на сборный пункт в Уссурийск. Ему было выдано предписание и требование на приобретение билета, по которому на станции Тихоокеанская он его получил.

В тот же день был убит.

Позже Анисья Васильевна Растрепина в письмах в военную прокуратуру, командованию части, в Министерство обороны, полномочному представителю Президента в Сибирском федеральном округе задаст немало вопросов. Почему, призванный в ряды Вооруженных Сил, Вадим оказался в рыболовецкой фирме на положении батрака? Как объяснить, что написавший в письме, отправленном 24 сентября, “у меня все в порядке”, “возможно, останусь здесь до конца службы”, солдат, оказывается, 17 сентября “покинул расположение части” в Ванино на другом берегу Татарского пролива, а уже спустя десять дней был задержан в Находке, на тысячу километров южнее?

Ни на один из этих вопросов мать не получила исчерпывающих и по-военному четких ответов.

Ситуация была запутана настолько, что родители отказывались верить, что сына уже нет в живых. Полковник Кравченко близко к сердцу принял беду семьи. На Дальний Восток звонки из военкомата шли еженедельно. 24 декабря следователь Феоктистов сообщил: документы получены, экспертиза будет проведена во Владивостокском бюро судебно-медицинских экспертиз. Мать спросила: “Как долго?” Не менее месяца, ответил следователь.

9 января следователь сообщает дозвонившемуся Кравченко о том, что экспертиза готова. Осталось-де поставить печати на документе. Следом звонит Анисья Васильевна: “Скажите как матери: это мой сын?” И слышит: “Я в этом на 99 процентов уверен”. Как уверен, а экспертиза? А не было никакой экспертизы. Теперь лопается терпение Кравченко. Полковничьим басом он требует у прокурора: “Что у вас делается? Пришлите бумагу”. Приходит факс от Феоктистова с изложением уже знакомых нам обстоятельств дела. А что экспертиза? И новый ответ дальневосточников: “С учетом необходимости подготовки объекта (черепа) к исследованию, большой загруженностью экспертов БСМЭ, окончательные сроки экспертизы указать сложно”.

Наконец, 6 февраля эксперт во Владивостоке делает заключение: “Представленный череп мог принадлежать скелету Растрепина В. А. 1982 года рождения”.