Известия, № 187-М

Светлана Бабаева. Статья. Реформа завершена - реформа продолжается. Стр. 4-5

"У меня создалось впечатление, что министрами стран НАТО эта доктрина была воспринята как доказательство того, что Россия переходит на стандарты цивилизованного мира: она открыто говорит о характере угроз, средствах и способах противостояния им. Все понимают: только вместе можно бороться с новыми угрозами и противостоять им". Такое мнение высказал "Известиям" министр обороны Сергей Иванов, говоря о реакции западных военных на "Актуальные задачи развития Вооруженных сил РФ", "презентованные" на минувшей неделе президентом в Москве в Минобороны. Документ уже окрестили "Доктриной Иванова". Итак, что она содержит, каковы ее слабые и сильные стороны, как к ней отнесся мир, что вытекает из нее для России, ее внешней политики и Вооруженных сил.

"Доктрина" - первая российская военно-политическая концепция, озвученная высшими должностными лицами и принятая к исполнению, в которой открыто говорится о возможном превентивном применении военной силы и четко обозначаются случаи ее применения. Более того, впервые за постсоветскую практику обозначается возможность применения военной силы к партнерам по СНГ.

С соседями любопытна еще одна деталь - описание, в каких случаях Россия может на них "рассердиться". В доктрине это звучит так: "В случае возникновения внутренней нестабильности как межэтнического, так и политического характера, а также в случае действий того или иного политического режима по свертыванию демократических преобразований может возникнуть потребность в коррекции Россией принципов военного планирования". В выступлении, предшествовавшем презентации доктрины, Иванов добавил, что "относительно новым для России фактором военного планирования следует считать... нестабильность в приграничных странах, порожденную слабостью их центральных правительств".

А в минувшую пятницу в Колорадо Иванов высказался еще более определенно: "Никаких превентивных ядерных ударов там (в доктрине) нет. Там есть другое: Россия оставляет за собой право превентивно использовать военную силу, в том числе и в странах СНГ". И добавил про права миллионов соотечественников, проживающих там, о которых Россия помнит, и о низких ценах на энергоресурсы, по которым они поставляются в страны Содружества.

Таким образом, критерии вмешательства в дела соседей определены: угроза нестабильности внутри страны, которая может отразиться на ситуации в России; нарушение прав граждан и демократических свобод; неуправляемая центральным правительством территория. В принципе все понимают, какие страны бывшего Союза попадают под эти определения. Другое дело, что подавляющее большинство из них ходит в устойчивых и однозначных союзниках России, а многие еще и члены региональных организаций, в которых Россия также участвует. Хотя и военные, и политики подчеркивают: превентивное применение военной силы - последнее средство, когда исчерпаны все остальные.

В целом, конечно, в доктрине есть и довольно выпуклые противоречия, и откровенно неудачные места. Особенно это касается первой, внешнеполитической части. Что, впрочем, понятно. Хотя Владимир Путин в выступлении заметил, что теперь "мы со всей ответственностью можем сказать: мы точно знаем, куда и как двигаться", противоречия отражают определенную раздвоенность российской внешней политики в целом, ориентирующейся на двух разных "потребителей" - внутреннего и внешнего. Это признают и сами военные. "А что вы хотите? - говорят они. - Мы вынуждены учитывать и внешнюю составляющую, и внутренние настроения. К тому же это первый документ подобного рода".

Например, буквально на первой странице доктрина сообщает, что "именно укрепление потенциала ВС РФ будет являться фактором, предотвращающим окончательный распад системы международных отношений, основанной на принципах международного права". Довольно странный вывод о предназначении армии, тем более что ниже доктрина однозначно провозглашает лидерство ООН, примат международного права и политических инструментов урегулирования конфликтов. Весьма странный факт выбран и в качестве доказательства того, что над Вооруженными силами "сформирована система гражданского контроля": одним из показателей, сообщает документ, "может служить количество жалоб и исков... к Министерству обороны". В 2000 году их было 2746, в 2002-м - 3507. Между тем, это в равной степени может служить доказательством простого ухудшения ситуации в войсках. Наконец, в разделе "Россия в системе военно-политических отношений" есть фраза, которая, очевидно, и вызвала так много споров на встрече в Колорадо (материал о ней читайте на этой же странице): "Если НАТО сохранится в качестве военного альянса с существующей сегодня наступательной военной доктриной, это потребует коренной перестройки российского военного планирования и принципов строительства российских ВС, включая изменение российской ядерной стратегии". В итоге два дня в Колорадо Иванову пришлось объяснять, что ядерное оружие Россия рассматривает исключительно как "фактор политического сдерживания и нигде не планирует использовать его первой". Поднятый шум был столь велик, что на помощь российским военным пришли генсек НАТО Джордж Робертсон и... американцы, которые еще до официального представления доктрины предположили: вряд ли русские изменили курсу, который демонстрировали последние годы, и вновь решили вернуться к ядерной дубине...

Одновременно доктрина содержит массу серьезных, для России буквально революционных тезисов. Так, в разделе о новых угрозах и вызовах (международный терроризм, ОМУ, этническая нестабильность) говорится, что сегодня "резко повышается важность международного сотрудничества силовых структур, включая спецслужбы и Вооруженные силы". Констатируется, что международные операции по применению военной силы все чаще происходят "вне традиционных военно-политических организаций", коалициями, сформированными "на временной основе". Россия, хотя и выступает за "строгое соблюдение международного права" и т.д., сообщает, что также может вступать в них. "Изменилось понимание условий, достаточных для применения вооруженной силы", - говорится в доктрине. Сейчас для этого необязательно "наличие прямой военной угрозы безопасности государства". В "светлых тонах" говорится о "стратегическом партнерстве России и США": "Россия рассчитывает на расширение сотрудничества с США в политической, военно-политической и экономической сферах". А дальше следует фраза, которую несколько лет назад ни дипломаты, ни тем более военные, очевидно, не могли представить себе даже во сне: "Россия поддерживает усилия по борьбе с международным терроризмом в рамках антитеррористической коалиции, являющейся элементом глобальной стабильности и средством установления более справедливого нового мирового порядка" (выделено нами. - "Известия"). Таким образом, Москва (во всяком случае в этом разделе) вышла на совершенно новую для себя риторику и фактически косвенно подтвердила миссию сильных по наведению глобального порядка.

Наконец, еще один любопытный момент. В доктрине Россия впервые открыто выражает беспокойство ситуацией на Дальнем Востоке. "Если произойдет полная или частичная ренационализация политики в области безопасности государств региона, Россия вынуждена будет рассматривать регион как потенциальный источник этнических конфликтов, пограничных споров и общей военно-политической нестабильности". А на карте "особенностей внешнеполитической обстановки в зонах интереса России" в месте, обозначающем Северную Корею, стоит значок - "неясный статус ядерной программы". Видимо, военные смотрят на Корейский полуостров более реалистично, чем дипломаты...

В общем, таким, прямо скажем, своеобразным образом назвав действительно доктринальный документ "Актуальными задачами" и представив его на совещании с военными, Россия впервые обозначила свои интересы, места их "залегания" и способы их отстаивания.

Работа над изменением доктринальных документов с тем, чтобы внести в них возможность нанесения превентивных ударов, началась еще осенью прошлого года. Подтолкнуло к этому появление в сентябре прошлого года американской доктрины, где четко прописывались интересы США в разных точках мира и способы их защиты (см. "Известия" за 24.09.02). К маю Генштаб, отвечавший за изменение документов, передал их руководству Минобороны, после чего они были направлены в Кремль. Но дальнейшего их движения не последовало. Высокопоставленные источники, участвовавшие в подготовке и тех бумаг, и нынешней доктрины, сообщили "Известиям": "Считайте окончательным документом этот".

Кто работал над новой доктриной? Сергей Иванов сообщил "Известиям" следующее:

- Это была наша идея, а на заключительном этапе, после шлифовки внутри Минобороны, в которой принимали участие Генштаб и другие подразделения МО - финансовый блок, кадровый, тыловой и т.д., - была подключена администрация президента и руководство Министерства иностранных дел.

- Считаете ли вы нормальным, что в разработке подобного документа не принимали участие структуры гражданского общества, тем более что в тексте говорится о гражданском и общественном контроле?

- Мы специально подчеркнули: это наше видение. Спорьте, опровергайте, мы готовы к дискуссиям с гражданским обществом.

Как сообщили "Известиям" соавторы доктрины, действительно, в ближайшие месяцы последуют ее обсуждения, круглые столы и форумы. Кроме того, документ положительно восприняли в "Единой России" и подумывают над тем, не использовать ли ее в своей программе.

Обретет ли документ какой-нибудь статус? Сергей Иванов говорит так:

- Теперь Генштаб - и президент на совещании сказал об этом - в течение ближайшего полугодия должен переработать планы применения и строительства ВС, после чего руководство Минобороны доложит их президенту. Эти утвержденные планы будут уже секретными. Здесь открытость, как и во всех цивилизованных странах, заканчивается. А затем - их выполнение.

Разноцветный терроризм

В распоряжении "Известий" оказался документ, подготовленный одним из подразделений российского Минобороны. Документ интересен прежде всего тем, как российское руководство оценивает на сегодняшний день террористическую угрозу. Кроме того, в докладе, выдержки из которого приводят "Известия", содержится четкий перечень стран, с территорий которых эта угроза может исходить. Тем более что в публичных выступлениях политики предпочитают не произносить конкретные географические названия, оперируя лишь терминами "угроза", "регион мира" и подчеркивая, что "терроризм не носит окраски одной религии или страны".

"Характерной чертой современности является тот факт, что понятие международного терроризма для большинства стран ассоциируется с мусульманским фундаментализмом и экстремизмом. Именно исламские экстремисты... стремятся придать своим действиям характер глобального противостояния ислама и христианства".

"Исламские группировки радикального толка активизировали деятельность по установлению власти на основе законов шариата и усилению собственного влияния как в отдельных странах (Алжир, Египет, Афганистан, Марокко, Турция, Ливан, Судан, Эритрея), так и в целых регионах (Африканский Рог, Северная, Центральная и Южная Африка, Центральная и Юго-Восточная Азия, Северный Кавказ, Аравийский полуостров и Балканы)".

"На вооружении многих экстремистских организаций находятся новейшие образцы стрелкового оружия, взрывчатых веществ, переносных противотанковых и зенитных комплексов. Для оперативной связи используются современные средства обмена данными, организована шифрованная переписка... Активно ведутся работы по созданию различных отравляющих веществ и ядов, разработаны конкретные инструкции по их использованию".

"Анализ террористической деятельности в мире позволяет сделать вывод о том, что... группировка Осамы бен Ладена сохранила свой боевой потенциал... В настоящее время руководство "Аль-Каиды" предпринимает шаги по развертыванию сети баз и лагерей подготовки на территории ряда африканских стран, в частности в районе стыка границ Алжира, Мали и Нигера, расширяет свои возможности за счет использования ресурсов взаимодействующих с ней региональных и национальных исламистских группировок в Пакистане, Йемене, Марокко, Саудовской Аравии, Турции, Индонезии, Малайзии, а также Боснии и Герцеговине. Практически не пострадали и многочисленные хорошо законспирированные зарубежные, в т.ч. в государствах Западной Европы и Северной Америки, "дремлющие ячейки", членам которых удалось ассимилироваться и легализоваться в странах пребывания и в большинстве случаев перейти на самофинансирование".

"Более того, к руководству региональными отделениями организации бен Ладена приходит молодое поколение лидеров, которые стремятся как можно скорее заявить о себе посредством совершения громких терактов, получающих широкое освещение в СМИ. Этим объясняется резкая активизация исламистов в ряде стране, в частности в Марокко, где применение террористов-смертников ранее не было характерным. Обращает на себя внимание и тот факт, что внутри "Аль-Каиды" также обострились противоречия на национальной основе. Так, представители Йемена выражают недовольство той скромной ролью, которая им отведена в руководящих структурах... и намерены потеснить египтян".

"До сих пор мировым сообществом не установлен должный контроль за деятельностью многочисленных "благотворительных" и "гуманитарных" исламских неправительственных организаций, каналы которых активно используются террористами для... обеспечения боевиков в "горячих точках", в том числе и на Северном Кавказе. Не пресечено полностью поступление денежных средств чеченским боевикам из-за рубежа. Отмечаются также многочисленные факты перевозки денег курьерами террористов из стран Северной Африки (Марокко и Алжир) и Ближнего Востока (Иордания и Ливан) в Европу (Испания, Албания, БиГ, Турция)".