Новая газета, № 2

Юлия Латынина. Статья. Самый угнетаемый и вооруженный класс России. Стр. 5

Коллективный побег из армии как новая форма протеста. Но не последняя?

Российские генералы столкнулись, кажется, с новой проблемой. Их солдатики организованно бегут из частей.

Раньше солдаты бежали поодиночке, пристрелив предварительно парочку сослуживцев и прихватив с собой автомат. Разумеется, в каждом отдельном случае тут же тщательно разбирались: солдат еще не отыскался, а военные власти уже бодро оповещали, что солдат был наркоман, хулиган, с неустойчивой психикой и что в части ему были обеспечены наилучшие условия, вот только устрицы в постель ему старшие офицеры не подавали. А он, гад, расстрелял и сбежал.

Какая дедовщина? Мы не спорим, мы готовы работать над ошибками, может быть, и есть отдельные недостатки в наших частях. Но не в этом конкретном случае.

Словом, неблагодарные солдаты в припадке сумасшествия стреляли в своих благодетелей по всей Руси великой, за исключением одного места - Чечни. Вот там-то, в месте, где оружие само прыгает в руки и где пальцы не расстаются с курком, там почему-то караульные никого не расстреливают. Что заставляет предположить, что караульные попросту дожидались, пока начнется бой и можно будет без помех всадить пулю мучителю в спину.

И вот новая беда. Солдаты уже не расстреливают коллег поодиночке: они бегут, ни в кого притом не стреляя, организованными группами. Пример успешного ухода оказывается заразителен: вот, Новый год прошел, опять сбежали, на этот раз из-под Санкт-Петербурга, из военной части 01375, что в поселке Каменка.

Правда, военная прокуратура и тут не подвела и сразу в день побега установила, что это не офицеры издевались над солдатами, а напротив, имел место случай грубейшего нарушения солдатами воинской дисциплины, и даже один из солдат ударил офицера. Словом, все, как всегда: солдаты подняли руку на благодетелей, унтер-офицерская вдова сама себя высекла, а полковник Буданов, не подлежащий привлечению к уголовной ответственности, допрашивал в одних плавках голую снайпершу.

Военная прокуратура действительно стоит перед непростой дилеммой.

Кажется, единственный вид убийств, который наше прогнившее государство расследовало до конца и обязательно ловило убийцу, - это были как раз убийства, совершенные солдатами. Ни киллеров, ни бандитов, ни даже маньяков не ловили с таким упорством, бросая на облаву не десятки, а сотни даже людей. И - уникальный случай - ни одному дезертиру с оружием так и не удалось уйти. И это в стране, где даже убийство милиционера никого не поднимает на ноги и где сержант, осматривая свежий труп с проломленным черепом и измятыми в бумагу костями, может хладнокровно написать в протоколе: "Упал с лестницы и побился головой о ступеньки".

Причина тому проста - дезертиров-то ловили прежде всего не милиционеры, а военные, и ловили с одной упорной мыслью: если сегодня хоть один уйдет, завтра по всем гарнизонам России будут сотни наших трупов.

И вот теперь, когда по всем частям, как грипп, начинается новая форма протеста - уйти без убийств, зато скопом, военная прокуратура вынуждена выбирать. Либо пришить солдатам полную нелепицу, либо иметь армию, разбегающуюся, как галактики после Большого Взрыва.

А что если за неорганизованной стрельбой и организованными побегами начнутся солдатские бунты?

Это форма протеста, весьма характерная для архаичных обществ. Но что произойдет, если архаичная форма общественного протеста случится в ракетной части, боеголовки которой могут разнести хоть Кремль, хоть Вашингтон? Кто будет говорить с такой страной всерьез?

А если бунт случится не в ракетной части, а в обычной, но его поддержит население?

Странное дело. В нашей нищей России, разделенной на две неравные половинки сверкающими дверями бронированных "Мерседесов", мы совсем забыли о такой вещи, как социальный взрыв. Революция. Революции не было ни в начале 90-х, когда кончились деньги и продукты, ни в 98-м после дефолта.

Однако не следует забывать, что в начале 90-х нищие молодые люмпены уходили не в революционеры, а в бандиты. Мы вряд ли когда посчитаем, какой огромной силы социальный взрыв был поглощен организованными преступными группировками. И какое количество потенциальных разиных и пугачевых собирало бабки с ларьков и ездило на стрелки. Сейчас ларьки и стрелки кончились, а социальная ненависть осталась.

В нашу армию не идут богатые. Не идут умные. Не идут здоровые.

Так уж в военкоматах обустроена система взяток, что наши солдаты оказываются самым угнетаемым, самым обездоленным - и при этом весьма организованным классом общества.