Газета.Ру, 1 октября

Илья Жегулев. Статья. Приговор Буданову может быть отменен.

Так считает его новый адвокат Павел Астахов. В интервью "Газете.Ru", данном за сутки до начала в Верховном суде судебных слушаний по апелляции Юрия Буданова, он объяснил, на чем будет строить защиту клиента.

- Павел Алексеевич, почему вы приняли решение подключиться к защите Буданова?

- Ко мне обратилась жена Юрия Дмитриевича, Светлана, и показала документы, на основании которых он был осужден, - обвинительное заключение и сам приговор. Я размышлял некоторое время и принял решение участвовать в этом деле. Мне показалось, что вынесенный приговор несправедливый. Человека лишили воинского звания, лишили награды, которую он получил отнюдь не за эти события, а за совершенно другие. Эта награда была заслуженной, не надо забывать о том, что подразделение Буданова - его танковый полк - до сих пор считается подразделением, которое меньше всех понесло потерь во время второй чеченской компании. То, как он относился к военнослужащим, за это ему многие матери живущих солдат и офицеров до сих пор благодарны, независимо от того, что он совершил или не совершил.

- А с самим Будановым вы встречались?

- Нет, не встречался, только переписывался. Я дело принял меньше чем месяц назад. До принятия дела я с ним и не встречался никогда. Честно говоря, я даже не следил за его делом подробно. Знал, что оно идет, как знали и все российские граждане, и только. Ну, идет себе - и идет. А когда я уже начал смотреть документы, мне показалось, что приговор не только несправедлив в виду чрезмерного наказания, но и не обоснован.

- Какова тогда ваша оценка последнего процесса? И как вам действия вашего коллеги, Алексея Дулимова, защищавшего на нем Буданова?

- Во-первых, не могу давать оценку процессу, в котором я не участвовал. Во-вторых, на мой взгляд, защита сделала все возможное в этом деле, и я искренне благодарен адвокату Алексею Дулимову за ту громадную работу, которую он бескорыстно проделал. Тот материал, который он накопил и передал мне, позволяет воссоздать ход процесса, дает возможность анализировать и смотреть его в развитии. Видно, как принималось решение, как оно вдруг менялось... И что важно понимать - краеугольным камнем всего процесса является все-таки экспертное исследование.

- Вы с ним согласны?

- Говорить о человеке, прошедшем через ад войны, что он остался таким же, что он не испытывает никаких психических и психологических расстройств и дискомфорта, нельзя. Во всем мире давно и хорошо известен так называемый поствоенный синдром. В Америке существуют институты, которые изучают этот синдром, начиная еще со второй мировой войны. Когда я жил в Питсбурге, я наблюдал, как один из американских военнослужащих, вернувшихся из Афганистана, заперся у себя дома, расстрелял свою невесту, ее брата и затем три дня отстреливался от полицейских. В конце концов он застрелился. Вот он вам, поствоенный синдром. Поэтому, когда речь идет о Юрии Буданове, необходимо понимать и помнить, что у него за плечами четыре контузии и несколько ранений, что он вместо трех положенных по закону месяцев протрубил на передовой семь, что он вытаскивал трупы своих сослуживцев, обезображенные боевиками, и сам их хоронил. О каком полном психическом здоровье тут можно говорить?

А еще можно вспомнить о генерале, который приезжал в подразделение Буданова с комиссией. Он пробыл там, на передовой в Чечне, всего неделю, а затем в Москве был госпитализирован на две недели в госпиталь Бурденко с диагнозом "нервный срыв".

С другой стороны, на вопросы вменяем - не вменяем, есть психическое расстройство или временное помешательство, был аффект или нет, - могут ответить только врачи. К этому и сводилась суть этого процесса

- А как вы оцениваете само исследование, его форму, состав экспертов?

- Последнее исследование, на мой взгляд, представляется достаточно странным. По той причине, что в нем участвовало 9 экспертов, они проводили не стационарную экспертизу, а работали во время судебного заседания. В отличие от предыдущей комплексной экспертизы, которая проходила в институте Сербского и шла два месяца, здесь за две недели врачи путем опросов и расспросов вынесли свои заключения, причем из 9 экспертов заключения разделились на три части - то есть три разные группы медиков сделали разные выводы.

- Но на последнем процессе в равной степени были представлены эксперты обвинения, защиты Буданова и представителей Кунгаевых...

- Не совсем так. Собралась группа экспертов, которой было поручено провести исследование. Эту группу собрали путем отводов - каждая из сторон процесса отвела из общей группы экспертов тех, кого могла в рамках своей квоты. Затем на основании объективных данных и собственных познаний оставшиеся эксперты разделились на совсем другие три группы. При этом самая многочисленная группа сделала вывод о том, что все предыдущие исследования были сделаны правильно и Буданов не может нести ответственность за свои действия. Шесть экспертов сказали - невиновен, так как невменяем, один сказал - непонятно, а два сказали виновен, так как вменяем.

- А нужно ли было проводить эту экспертизу?

- Ну, это было решение военной коллегии Верховного суда. Они сказали, что нужно было проводить дополнительное исследование. Я считаю, что этого делать не следовало, потому что 12 экспертов, в числе которых было двое академиков и представители всех головных психиатрических учреждений России, проводивших экспертизу Буданова в институте Сербского, приняли единогласное решение о том, что его просто надо лечить.

- Вы будете требовать новой экспертизы или попытаетесь добиться восстановления результатов прошлогоднего исследования в институте им. Сербского?

- Я не буду требовать новой экспертизы. Я буду ставить вопрос о том, чтобы суд тщательнейшим образом проверил материалы, положенные в основу приговора. Я считаю, что эти материалы необоснованно стали фундаментом обвинительного приговора. Я не хочу вам говорить о деталях, так как это аргументы, которые я приведу в суде 2 числа.

- Каковы ваши прогнозы относительно завтрашнего заседания суда?

- Я не буду предугадывать решение Верховного суда, гадать на кофейной гуще - не дело адвоката. Верховный cуд либо утвердит последний вердикт, либо отменит его, либо изменит. То есть три варианта. Моя задача заключается в том, чтобы аргументировать свою позицию. А что решат судьи - не знаю. Они могут послушать меня и принять решение об отмене приговора, могут прислушаться к государственному обвинителю и принять решение об утверждении приговора, а могу принять соломоново решение и сказать, что будет не так и не эдак: отменяем, но новое исследование пускай будет, если нет доверия к этой экспертизе...

- В случае положительного решения по жалобе, что вы будете требовать другой состав судей?

- Я не хочу забегать так далеко вперед, я ставлю вопрос в своей жалобе об отмене приговора. Я считаю, что Верховный суд сам примет правильное решение.

- Значит, вы согласитесь с любым решением?

- Я не говорю, что я соглашусь с любым решением Верховного суда. Я говорю о том, что предложу Верховному суду самому вынести решение, по-другому и быть не может

- Долго ли будет идти слушания в Верховном суде?

- Я думаю, все кончится за два дня. 5 октября у нас выборы в Чечне и я думаю, что сверхзадача состоит в том, чтобы до этого дня решить судьбу этого дела.

- И на какой результат вы рассчитываете в таком случае?

- Я не пессимист, иначе бы я не брал таких тяжелых дел и не вел бы их. Я всегда только за справедливость. А справедливость для меня - это правомерность.

- Как сам Буданов? Чем он занимается, пока решается его дело в Верховном суде? В каких условиях содержится?

- Не могу сказать, чем он занимается. На него распространяются все правила, которые касаются лиц, содержащихся под стражей на предварительном следствии. Он сидит в одиночной камере, ему, как положено, разрешено встречаться с родственниками, раз в 2 месяца, по-моему.

- Были ли у него жалобы на здоровье в период после вынесения приговора?

- За эти два месяца? Я не знаю, честно говоря. Но здоровье у него не улучшилось.

- А как его психологическое состояние?

- Психологическое состояние у него к концу процесса было такое, что он отказался от жалобы - просто не хотел ничего слышать про свое дело, поэтому и отказался. На самом деле он давно себя приговорил внутренне, при том, что он не говорил никогда впрямую о том, что "да, я убил, признаю свою вину". Он говорил: "Да, я привез человека, а от меня его увезли убитого. Значит, я в этом виноват". Он более глобально берет на себя вину. Он постоянно говорил: тем судом, которым я себя сужу, - никто меня не осудит.

- Но раз он решил бороться дальше, значит, ему стало лучше...