Московский комсомолец, № 72

Елена Короткова. Статья. Сломанная аллея. Стр. 2

Когда колонны с возвращающимися из чеченской командировки контрактниками и омоновцами движутся по Ставропольскому краю, местные жители стараются держаться подальше от дороги. “Мы все понимаем, — говорят они, — ребятам пришлось нелегко. Но мы-то в этом не виноваты”. Покидающие Чечню воины по инерции “зачищают” все, что кажется им подозрительным. Местные жители помнят, как год назад в решето превратили “Запорожец” ставропольского колхозника вместе с хозяином. Омоновцам показалось, что он террорист... В Ульяновске не забудут, как встречали “мятежный эшелон” — шестьсот человек отслуживших контрактников. Прибыв на станцию, в поисках горячительного вояки расколошматили все коммерческие павильоны и палатки, набрав себе водки и сигарет. Местной милиции пришлось взять поезд под усиленный контроль. “Осторожнее, они возвращаются”, — предупреждают психологи. Ребята, привыкшие держать палец на спусковом крючке, готовые не просить, а брать то, что им нужно... В каждом регионе есть свои страшные истории, связанные с “чеченским синдромом”.

Летом прошлого года в Краснодарском крае рассматривали дело. Даже для этого неспокойного в межнациональном плане региона оно было выдающимся по своей бессмысленности и жестокости. В станице Калининской зарубили топором семью Ибрагимовых — всю, включая трехлетнюю девочку. В убийстве обвиняли бывшего воина-“чеченца” Дмитрия Мерцалова и его друга Александра Скобелева. На следствии Скобелев рассказал, что Ибрагимовых они с Дмитрием хотели просто ограбить: “Но потом вдруг Мерцалов схватил в прихожей топор. Больше я ничего не помню...” Растерзанную семью утром обнаружил хозяин, сдававший жилье Ибрагимовым. У взрослых — Оксаны и Арсена — были связаны руки за спиной. Маленькую девочку зарубили в собственной кровати... Суд приговорил Мерцалова к максимальному сроку — 25 годам лишения свободы. В станице приговором не возмущались. Казаки, которые к “кавказцам” относятся не слишком терпимо, сами были потрясены случившимся. И только удивлялись: “Хороший ведь раньше парень был. А из Чечни вернулся — как подменили...”

В Челябинске под судом оказалась мать. Несчастная женщина, которую вернувшийся с войны сын периодически пытался насиловать, в конце концов не выдержала. Но все же последней каплей стали не ее переживания: лишь после того, как сын Радик попытался задушить своего младшего брата, Маржана Хасановна приняла решение. И однажды вечером после очередного дебоша Радика она посадила ему на ноги брата Сережу, а сама затянула на шее сына веревочную петлю. Суд приговорил ее к десяти годам заключения, Сережу — к шести. Сколько бы получил Радик, если бы убил их обоих, как обещал?

Жуткие проявления “чеченского синдрома” знакомы многим. А вот примеров продуманной реабилитации тех, кто возвращается из Чечни с поломанной психикой, — раз, два и обчелся. Известно, что вопрос поднимался на Совете безопасности. Известно, что некоторые регионы, например Омская область, разрабатывают свои местные программы реабилитации. Но на федеральном уровне пока никаких решений не принято. Более того, власти как будто закрывают глаза на случаи, которые опасны по своим последствиям. Одно дело, когда пьяный солдат на улице расстрелял трех человек, которые ему не понравились. Совсем другое, когда этими же принципами руководствуются государственные структуры.

 

Битые актеры

Год назад, в День театра, химкинский РУБОП провел “зачистку” актерского общежития Московского государственного университета культуры и искусств. В пять утра после удачного “штурма” с выбиванием окон и дверей на бетонный пол коридора положили весь курс во главе с профессорами-кураторами. Вина студентов заключалась в том, что они были чеченцами. “Эти рубоповцы за считанные часы уничтожили наш двухгодичный труд”, — говорит проректор университета Александр Мазурицкий.

Два года назад университет вместе с Минобразования решил сделать доброе дело — пригреть под своей крышей студию “Нахи”, набранную из детей-беженцев, живущих в палаточных лагерях Ингушетии. Актерский курс готовили для возрождаемого Грозненского театра. “Ребята приехали сюда с такими глазами, — пытается объяснить мне Мазурицкий, — в них были пожары, погромы, голод и кровь. Полгода мы их отогревали. Казалось бы, удалось, ребята ожили. И тут эта “зачистка”. Зачем рубоповцы приходили в общежитие? Якобы искать какого-то бандита. Но когда они били прикладами по спине восемнадцатилетних парней и шестидесятилетних профессоров, они говорили лишь об одном: “Неделю назад мы вернулись из Чечни. И не дадим вам, черным, здесь жить и учиться...” “Я — россиянин, — говорит куратор курса, заслуженный артист, доцент Алихан Дидигов. — Тому же учил и своих ребят. Когда их, только-только начинающих артистов, пригласили выступить в зал “Россия”, я говорил: “Гордитесь. Вы нужны”. Что я должен говорить им теперь?”

Ему нечего сказать им по одной простой причине. Прошел год, дело, возбужденное Химкинской прокуратурой по факту избиения студентов, заглохло. А месяц назад — 11 февраля — “зачистка” повторилась. Опять РУБОП с собаками, опять выбитые двери, но на этот раз ребят скрутили и повезли в “участок”, где глумились над ними до приезда проректора Мазурицкого. “Если бы я не приехал, их бы там вообще изувечили”, — говорит Александр Михайлович. Тем более что никто ему так внятно и не объяснил, за что задержали студентов. Дидигов в это время был в больнице: после первой “зачистки”, когда бравые ребята из РУБОПА прыгали у него на спине, у него образовалась грыжа позвоночника. Танцевать теперь заслуженный артист не может. За что? Никаких дел, никаких обвинений в адрес студентов и кураторов не предъявлено. “Если кто-то виноват, заводите дело, разбирайтесь. Но хватать и бить только за то, что эти студенты — чеченцы... Не понимаю”, — говорит Дидигов.

Будущие артисты, которые должны нести в чеченский народ “доброе, чистое, светлое”, живут в центре России как в осаде. “Мы очень боимся за своих ребят. Ведь привязаться могут на улице, в любом месте. Поэтому мы их водим под присмотром на занятия, с занятий под присмотром — в общежитие. Так и живут, не выходя за территорию МГУКИ”. И все равно, всякий раз, когда в Химках что-то случается, в университет приходит милиция и всех чеченцев выводит на “опознание”. “Мы на эти опознания ходим, как на утреннюю зарядку”, — усмехаются ребята. “А что вы играете после этих “опознаний” и “зачисток”?” — интересуюсь у них. “Шекспира играем, трагедии, — отвечают. — Сейчас “Макбета” репетируем”. Самое время постигать азы человеческого коварства...

“А еще они наши деревья сломали”, — говорят мне ребята, когда я уже собираюсь уходить. “Какие деревья?” — “Которые мы прошлой весной для ветеранов Отечественной войны посадили. В местном парке есть наша аллея. Была...”

Реклама