Московский комсомолец, № 155

Виктор Сокирко. Статья. Призрак “дедовщины”. Стр. 2

Рядовой-пограничник Сергей Строчихин погиб “образцово-показательной” смертью: сбежал с родной заставы в Финляндию и там застрелился. Пока отцы-командиры гадали-рядили, какие же приписать мотивы этому чрезвычайному происшествию, все разрешилось само собой. В предсмертной записке солдат совершенно четко написал, что не смог терпеть издевательств со стороны сослуживцев.

Как показывает печальный опыт побегов военнослужащих из своих частей, на подобный шаг их толкает именно пресловутая “дедовщина”, о которой в последнее время будто забыли. Солдатики бегут из армии толпами, с завидной регулярностью и, что самое страшное, с оружием в руках, которое не задумываясь применяют при задержании. До какого состояния нужно довести человека, чтобы он решился на крайние меры?..

Наивно полагать, что наша армия в одночасье избавилась от “неуставщины” только потому, что генералы поспешили доложить об искоренении неуставных взаимоотношений. Призрак бродит по казарме — призрак “дедовщины”...

Солдат в армии били всегда. Причем не только в России, хотя именно нашему Ваньке доставалось пинков и зуботычин гораздо больше, чем его коллегам-рекрутам в других странах. Это уже на уровне менталитета: дать бойцу в харю считается для старослужащих солдат и офицеров привычным делом. Помнится, даже доводилось слышать такую фразу из уст одного полковника, беседующего со старшим лейтенантом из “пиджаков”-двухгодичников: “Пока ты не научишься бить солдата — не будешь считаться настоящим офицером”. Как тут не вспомнить прапорщика Дауэрлинга из гашековского “Швейка”: “Выбирай, слон, в рыло или три дня строгого ареста?”. Потом бил два раза в морду и изрекал: “Боишься, трус, за свой хобот...”.

Заметим, что не всем защитникам отечества, или, на армейском жаргоне, “боевым слонам”, нравится, когда их бьют в хобот. Многие не любят даже весьма “безобидного” тычка в брюхо. Все-таки лицо, равно как и прочие части тела, — они свои, родные, и для физического воздействия весьма болезненны. Опять же синяки потом надолго остаются, а душевные раны заживают и того дольше. В общем, не нравится молодым солдатам, когда их бьют, что бы ни думали по этому поводу господа офицеры и отупевшие от армейской школы жизни дембеля-второгодники.

Какой протест может родиться в душе у “слона”, ежедневно по поводу и без повода получающего в хобот? Естественно — отомстить обидчикам. У многих он так и умирает на уровне подкорки головного мозга, чтобы потом вылиться в издевательства над новыми молодыми солдатами (срабатывает старый армейский дебилизм: “Терпи, дух, скоро сам станешь дедом!”), но кто-то решает свести счеты сразу, не откладывая расправы в долгий ящик. А если учесть, что собственными кулаками отстоять честь и достоинство в армейском коллективе довольно сложно, а под рукой есть боевое оружие, то вполне закономерно, что избитый и замордованный салага выбирает в качестве орудия мщения именно автомат.

Интересный факт: в зоне боевых действий в Чечне практически нет случаев неуставных взаимоотношений. Даже очень провинившийся боец может рассчитывать лишь на “запись выговора в грудную клетку”, оставляя свой хобот в целости и сохранности. Помнится, доводилось видеть в Чечне несколько глубоких воронок, будто от авиабомб, которые назвали “воронками совести”, — это попавшихся на выпивке солдат заставляли откапывать малой саперной лопаткой свою потерянную совесть. Не били, а воспитывали трудотерапией. Впрочем, известны на войне и другие случаи, когда с передовой в морг отправляли офицеров с пулей в спине или в затылке. О том, что это стреляли свои, командиры предпочитают не говорить.

В мирной жизни солдаты предпочитают совершать побеги из караула, где им доверяют оружие. Вот где замечательная возможность расквитаться с обидчиками! Впрочем, “подсев на одну пулю”, дезертир становится заложником своего страха за наказание. Когда 2 мая этого года под Читой два бойца убили своего начальника караула и бежали из части, они не остановились даже при виде генеральских лампасов — попавшегося на пути генерал-майора Баева изрешетили из автоматов. А в июне в Каменске-Шахтинском в Ростовской области дезертиры отправили на тот свет сразу шестерых товарищей, с которыми несли службу в карауле. При этом не все из убитых числились в их черном списке обидчиков — остальных расстреляли просто под горячую руку.

Чтобы получить право на ношение оружия на гражданке, требуется куча справок, в том числе и от врача-психиатра. В армии человеку дают автомат с патронами только потому, что он солдат. Как же боец — да без оружия? Все равно что дворник без метлы... Похоже, что именно так рассуждают командиры, отправляя подчиненных в караул и не обращая внимания на психологическое состояние солдата, измордованного минувшей ночью “дедами”. “Какая душа? Солдата куда ни целуй — всюду ж...!”

Еще одна примечательная деталь в неуставных взаимоотношениях: практически ни один офицер не признается, что у него в подразделении процветает “дедовщина”. И даже не потому, что за подобный факт прокуроры не погладят его по головке, а потому, что он не считает ЭТО “дедовщиной”. Офицеры настолько привыкли сами пускать в ход кулаки, что и на выходки старослужащих смотрят сквозь пальцы. Это не издевательство над человеком — это воспитательный процесс, на котором держится армейская дисциплина. Однажды доводилось слышать от знакомого командира роты, что он сам считает себя главным “дедом”. “У меня есть пять-шесть дембелей, которые держат в узде всю роту. Какими методами — меня не интересует. А уж с этими пятерыми я сам разбираюсь. Их уволят — назначу новых”, — без тени сомнения в правильности избранного метода воспитательного процесса рассуждал армейский “психолог”.

Что там ротный командир, если у нас даже министр обороны считает, что “дедовщина” в армии практически изжита... Не верите? Отвечая на пресс-конференции на вопрос об участившихся случаях дезертирства и расстрелов в армии, Сергей Иванов посетовал, что такой нынче контингент поступает в Вооруженные Силы. Неустойчивый, неуравновешенный, насмотревшийся боевиков, накурившийся наркоты и пристрастившийся к алкоголю. В общем, какой народ — такая и армия. Министр даже похвастал, что в армии гораздо меньше самоубийц в возрастной категории от восемнадцати до двадцати лет по сравнению со сверстниками на “гражданке”. И это, мол, есть наше великое военное достижение! Не знаю, какой спец готовил эти данные для министра, но можно заметить, что в этом возрасте молодые люди, не попавшие “под сапоги”, большей частью учатся в институтах или... сидят в тюрьмах. О вспышке суицида в вузах что-то не было слышно...

Впрочем, Сергею Иванову можно сделать скидку: армейской изнанки он не нюхал, а в его прежнем ведомстве “дедовщины” и впрямь нет. Но до такой степени доверять бравым докладам своих генералов ему все же не следовало бы. Ну как можно поверить, что “неуставщину” извели под корень? И это когда министру докладывают обо всех случаях расстрелов, добавляя при этом, что, мол, солдатик — того, поехал крышей... Главная военная прокуратура, которая, помнится, даже внезапные прокурорские десанты устраивала на “дедовские малины” и “телефоны доверия” в воинских частях устанавливала, теперь будто воды в рот набрала. “Здесь нет “дедовщины”. “Дедовщины” — нет!” Министр Иванов верит? Впрочем, отдадим должное Сергею Борисовичу: обо всех случаях со стрельбой в армии по его распоряжению тут же становится известно общественности. Генералы морщатся: “Ну зачем это? Зачем народ будоражить?..”

А может, и впрямь призывники у нас сплошь психопаты и чуть что — хватаются за автомат?

...Пограничник Сережа Строчихин не был психом. Восемнадцатилетний парень призывался из Самары и, хотя закончил лишь девять классов средней школы, умственно отсталым его никто не считал. Вначале была “учебка” в Выборгском погранотряде, потом его направили на 13-ю заставу этого же отряда. Сослуживцы отзывались о Сергее положительно. Тихое, спокойное место, маленький коллектив, хорошее питание, свежий воздух — служба в погранвойсках всегда считалась престижной. Самое главное — у погранцов нет “дедовщины”. Так казалось...

Что же побудило молодого парня, прослужившего на заставе чуть больше месяца, в ночь с 24 на 25 мая запрыгнуть во время несения службы в проходящий товарный состав и уехать в Финляндию? Там он зашел в частный дом, несколько раз выстрелил в воздух из автомата и угнал легковой автомобиль. Проехав тридцать километров, Сергей не справился с управлением и влетел в кювет. Бросив машину, он удрал в лес. К этому времени на ушах стояли вся финская полиция и пограничники, которые к утру блокировали район железнодорожной станции Вайниккала, где засел российский пограничник. Он не выдвигал никаких требований — только иногда постреливал в воздух. В 10.40 московского времени рядовой Строчихин, не оказав сопротивления финским солдатам, застрелился...

Помню, тогда мы звонили многим пограничным начальникам. “Хорошая застава, никакой “неуставщины”, причины трагедии скоро выяснятся”, — заверяли нас. Самое главное — буквально за несколько дней до случившегося корреспонденты “МК” были в этом отряде, правда, на другой — 4-й заставе, вернулись оттуда с самыми прекрасными впечатлениями о пограничной службе... Точки над “i” расставил следователь криминальной полиции Финляндии Ари Соронен. Именно он рассказал, что в кармане камуфлированной куртки Сергея Строчихина было обнаружено предсмертное письмо родственникам, написанное мальчишеским почерком на двух сторонах тетрадной странички. Причиной бегства в Финляндию и последующего самоубийства российского пограничника стали неуставные взаимоотношения.

В письме были названы имена тех, кто сделал жизнь Сергея нестерпимой. Были там и слова благодарности в адрес тех, кто хотел изменить ситуацию к лучшему... После передачи предсмертного послания российской стороне измывавшиеся над Строчихиным сослуживцы были арестованы. А если бы письма не было?..

“Неуставщина” — страшная штука. Зачастую она оборачивается трагедией не только для молодых солдат, но и для их обидчиков. В последнее время — все чаще...

Реклама